Конец главы

Голсуорси Джон

Ему двадцать шесть, он служил там на чайной плантации, а теперь получил место у Джека Масхема - будет присматривать за его арабскими матками в Беблок-хайт. Денег у него нет. Я попросила его приехать сюда к вечеру.

– Ты его любишь?

– Нет, но он мне нравится.

– А он тебя?

– Да.

– Ты говоришь, между вами ничего не было.

– Он поцеловал меня в щеку - раза два, по-моему. Это все.

– На каком же основании бумага утверждает, что третьего числа ты провела с ним ночь?

–

Я поехала с ним на его машине посмотреть Беблок-хайт; на обратном пути в лесу, миль за пять до Хенли, отказали фары. Темень была непроглядная, я предложила остаться и подождать рассвета. Мы заснули, а когда рассвело, поехали дальше.

Она услышала, как мать судорожно глотнула воздух, а у отца вырвался странный горловой звук.

– А на пароходе? А у тебя на квартире? И ты утверждаешь, что между вами ничего нет, хотя он тебя любит?

– Ничего.

– Это правда?

– Да.

– Разумеется, это правда, - вмешалась Динни.

– Разумеется!
– повторил генерал.
– А кто в нее поверит?

– Мы не знали, что за нами слежка.

– Когда он приедет?

– С минуты на минуту.

– Ты видела его после того, как получила извещение?

– Да, вчера вечером.

– Что он говорит?

– Обещает сделать все, что я сочту нужным.

– Ну, это естественно. Надеется он, что вам поверят?

– Нет.

Генерал отошел с бумагой к окну, словно намереваясь получше разглядеть ее. Леди Черрел села. Она была очень бледна. Динни подошла к сестре и взяла ее за руку.

– Когда он приедет, - неожиданно объявил генерал, поворачиваясь к окну спиной, - я хочу повидаться с ним один на один. Попрошу, чтобы никто не говорил с ним до меня.

– "Свидетелей просят удалиться", - шепнула Клер.

Генерал вернул ей документ. Лицо у него было подавленное и усталое.

– Мне очень жаль, папа. Мы, конечно, наделали глупостей. Добродетель еще не служит себе наградой.

– Ею служит благоразумие, - отпарировал генерал. Он дотронулся до плеча Клер и пошел к двери в сопровождении Динни.

– Мама, он верит мне?

– Да, но только потому, что ты его дочь. И чувствует, что не должен бы верить.

– Ты тоже это чувствуешь, мама?

– Я верю тебе, потому что знаю тебя.

Клер наклонилась и поцеловала мать в щеку:

– Благодарю, мамочка, но мне все равно не легче.

– Ты говоришь, этот молодой человек тебе нравится. Ты познакомилась с ним на Цейлоне?

– Нет, я впервые встретилась с ним на пароходе. И поверь, мама, мне сейчас не до страстей. Я даже не знаю, оживут ли они во мне. Наверно, нет.

– Почему?

Клер покачала головой:

– Я не желаю вдаваться в подробности нашей жизни с Джерри даже теперь, когда он так по-хамски потребовал возмещения ущерба. Честное слово, оно огорчает меня больше, чем мои собственные неприятности.

– Мне кажется, этот молодой человек пошел бы за тобой куда угодно и когда угодно.

– Да, но я этого не хочу. К тому же я дала обещание тете Эм. Я вроде как поклялась, что в течение года не натворю глупостей. И я держу слово - до сих пор. Но меня прямо подмывает отказаться от защиты и стать свободной.

Леди Черрел промолчала.

– А ты что скажешь, мама?

– Отец должен считаться с тем, как это отразится на репутации твоей семьи и твоей собственной.

– Что в лоб, что по лбу. В обоих случаях конец один и тот же. Если мы не будем защищаться, мне дадут развод, но он едва ли привлечет к себе внимание. Если будем, это вызовет сенсацию. "Ночь в машине" и так далее, если даже нам поверят. Представляешь себе, мама, как набросятся на нас газеты?

– Знаешь, - медленно сказала леди Черрел, - решение отца в конце концов предопределено тем, что ты рассказала про хлыст. Я никогда не видела его таким взбешенным, как после того разговора с тобой. Думаю, он потребует, чтобы вы защищались.

– Я ни за что не упомяну о хлысте перед судом. Это прежде всего бездоказательно, и потом, у меня тоже есть гордость, мама...

Динни последовала за отцом в его кабинет, который домашние иногда именовали казармой.

– Ты знакома с этим молодым человеком, Динни?
– взорвался наконец генерал.

– Да. Он мне нравится. Он действительно любит Клер.

– Какой расчет ему ее любить?

– Папа, надо быть человечным!

– Ты веришь ей насчет автомобиля?

– Да. Я сама слышала, как она торжественно обещала тете Эм не делать глупостей в течение года.

– С чего ей пришло в голову давать такие обещания?

– С моей точки зрения, это ошибка.

– Как?

– Во всем этом важно одно - чтобы Клер стала свободной.

Генерал опустил голову, словно впервые услышал нечто, над чем стоит призадуматься; скулы его медленно побагровели.

– Рассказывала она тебе, - неожиданно спросил он, - то, что рассказала мне об этом субъекте и хлысте?

Динни кивнула.

– В былое время я мог бы вызвать и вызвал бы его к барьеру. Клер должна стать свободной - согласен, но только не таким путем.

– Значит, ты веришь ей?

– Она не могла солгать всем нам.

– Правильно, папа! Но поверят ли им посторонние? Поверил бы ты на месте присяжных?

– Не знаю, - угрюмо бросил генерал.

Динни покачала головой:

– Нет, не поверил бы.

– Юристов, черт бы их побрал, не проведешь. Я думаю, что Дорнфорд, например, не возьмется за такое дело.

– Он не выступает в бракоразводном суде. Кроме того. Клер - его секретарь.

– Надо посоветоваться с Кингсонами. Лоренс им верит. Отец Флер был их компаньоном.