Конец лета
Шрифт:
Протянув руку за часами, я увидела, что еще нет двенадцати, и снова прислушалась. Голоса теперь раздались совсем близко, и я поняла, что это бабушка разговаривает с Синклером. Похоже, обходя дом с собаками, перед тем как запереть дверь на ночь, они остановились на лужайке под моим окном.
– ...здорово состарился, – прозвучал раздраженный голос Синклера.
– Да... ничего не поделаешь.
– Отправь его на пенсию! Найми кого-нибудь другого.
– Но куда они пойдут? Их сыновья не спешат жениться, чтобы взять родителей к себе. В конце концов, он прожил тут почти пятьдесят лет – столько же, сколько и я. Да
Я с горечью поняла, что они решают судьбу Гибсона.
– Но он больше не способен выполнять свою работу.
– С чего ты взял?
– Слепому ясно. Его время прошло.
– Лично мне кажется, что Гибсон прекрасно с ней справляется. Никто от него не требует, чтобы он как сумасшедший носился с охотниками по полям и лесам. Синдикат...
– Кстати, о синдикате, – оборвал ее Синклер. – Крайне непрактично отдавать отличный участок двум-трем бизнесменам из Кепл-Бридж. Денег, что они тебе платят, не хватает даже на содержание Гибсонов.
– Эти два-три бизнесмена, Синклер, к твоему сведению, мои друзья.
– Это не относится к делу. У меня складывается впечатление, будто мы заведуем каким-то благотворительным учреждением.
Последовала продолжительная пауза, и затем бабушка холодно поправила его:
– Каким-то благотворительным учреждением заведую я.
От ее ледяного тона я бы онемела, но Синклер остался невозмутим, очевидно благодаря напускной смелости и выпитому после ужина коньяку.
– Тогда немедленно прекрати это, – парировал он. – Отправь Гибсона на пенсию и продай угодье или, по крайней мере, сдай тем, кто прилично заплатит!
– Я уже сказала тебе...
Голоса стихли. Они отошли в сторону, о чем-то переговариваясь, повернули за угол, и больше я не могла разобрать ни слова. Я словно окаменела, замерев в кровати, горько сожалея о том, что слышала вещи, явно не предназначенные для моих ушей. Мне было неприятно, что они ссорятся, но хуже всего было то, что они ссорились из-за Гибсона.
Гибсон... Для меня этот смелый, не ведающий усталости человек был источником местного фольклора и житейской мудрости. В моей памяти он остался бесконечно терпеливым человеком, который учил Синклера стрелять и выслеживать дичь, отвечал на все наши бесчисленные детские вопросы, позволял таскаться за собой по пятам. Что до миссис Гибсон, то она всегда баловала и ласкала нас, дарила сладости и кормила горячими лепешками, с которых капало свежее крестьянское масло.
Нет, прошлое с настоящим примирить невозможно – как можно сравнить Гибсона, запечатлевшегося в моей памяти, и виденного сегодня старика?! Страшнее всего было то, что мой двоюродный брат так пренебрежительно отзывался о нем. Подумать только, мой кумир хотел избавиться от пожилого человека, словно это был старый паршивый пес, которого пора усыпить.
Глава 7
Я проснулась внезапно, словно в моем подсознании резко зазвенел будильник. Светало. Я зашевелилась, открыла глаза и увидела, что надо мной навис мужчина, который насмешливо рассматривает меня. Я вскрикнула от ужаса, с бешено колотящимся сердцем подскочила и тут же вздохнула от облегчения. Оказалось, это Синклер пришел, чтобы разбудить меня.
– Уже восемь, – сообщил он. – Через
Я протерла глаза, прогоняя остатки сна, и понемногу успокоилась.
– Меня так еще никто не пугал!
– Извини. Я не подумал... я просто хотел разбудить тебя.
Я снова посмотрела на него, уже не испытывая никакого страха. Обожаемый двоюродный брат, скрестив руки на груди, немного насмешливо изучал меня. На нем была шотландская юбка и большой мохнатый пуловер, а на шее болтался платок. От аккуратно причесанных волос Синклера восхитительно пахло туалетной водой.
Я встала на колени и высунулась в окно, чтобы взглянуть на небо. Выдался идеальный день – солнечный, прохладный и безоблачный.
– Гибсон был прав, – восхитилась я.
– Точно. Он всегда прав. Ты слышала, как ночью выл ветер? Ударили заморозки, значит, листья скоро опадут.
По озеру, в котором отражалось ослепительно голубое небо, катились белые буруны, а горы, покрытые зарослями вереска, больше не были укутаны дымкой, теперь они стали словно ближе и родней. В кристально прозрачном воздухе можно было разглядеть каждую скалу, каждую трещину, каждый уступ, ведущий к вершине.
В такой день хотелось петь и смеяться. Все ночные страхи растаяли вместе с темнотой. Да, я узнала то, что мне непозволительно было знать. Но в такое чудесное утро минувший день уже воспринимался по-другому, ведь я могла ошибиться... что-то не так понять. Все-таки я не расслышала ни начала их разговора, ни его конца... как можно делать какие-то выводы на основании неполных фактов?
У меня словно камень с души свалился, и я почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Выскочив из кровати, я в одной ночной рубашке бросилась к гардеробу, а Синклер, успешно выполнив свою миссию, спустился к завтраку.
Завтракали мы на кухне, где было уютно и тепло от горячей плиты. Миссис Ламли подала нам жареные сосиски. Я съела целых четыре и выпила две большие чашки кофе. Наевшись, мы отыскали старый рюкзак и принялись набивать его бутербродами, шоколадом, яблоками и сыром.
– Термос взять не хотите? – предложила миссис Ламли.
– Нет, – отказался Синклер, дожевывая тост с мармеладом. – Положи лучше пару пластиковых чашек. Мы попьем из реки.
За воротами послышался гудок, и через минуту на заднем крыльце возник Гибсон, облаченный в мешковатый твидовый пиджак, огромные бриджи и гетры, обтягивавшие его тощие икры. На голове старика красовалась старая твидовая шляпа.
– Вы готовы? – спросил он, видимо удивившись, что мы собрались так рано.
Но мы его уже ждали. Подхватив непромокаемые анораки [1] и рюкзак с припасами, мы попрощались с миссис Ламли и вышли навстречу восхитительному утру. Морозный воздух проникал глубоко в легкие, и у меня возникло такое ощущение, будто я вот-вот оторвусь от земли и полечу.
– Как здорово, нам так повезло! – воскликнула я внезапно охрипшим голосом. – Погода как на заказ.
– То, что надо, – скупо и выразительно, чисто в шотландском духе, заметил Гибсон.
1
Анорак – ветрозащитная куртка с капюшоном. (Здесь и далее примеч. ред.)