Конец мая
Шрифт:
Он хватает меня за волосы, и разворачивает к себе. Я кричу, и пытаюсь освободиться. Не уверена, что у меня хватит на это сил. Я даже не уверена, что способна сейчас здраво соображать.
Мужчина притягивает меня к себе, и я в ужасе замираю. Его холодные пальцы, как кусочки льда, дотрагиваются до моего лица, уделяют внимание щекам, лбу и останавливаются на шее.
Я чувствую, как он постепенно сжимает руки, перекрывая доступ кислорода. Воздух уходит от меня с каждой секундой. Я брыкаюсь, и пытаюсь оттолкнуть его от себя. Паника возрастает, и я уже не контролирую свое дыхание.
– Отвали от нее! – ревет брат.
Мужчина швыряет меня в стену, и я ударяюсь затылком о ее твердую поверхность. Перед глазами темнеет. В легкие врывается кислород, и я жадно глотаю его. Издалека, слышу звуки борьбы, и трясу головой.
Все это кажется сном. Ночным кошмаром.
Мне требуется всего секунда, чтобы вернуть обратно свое зрение. Никакой это не сон. А самая настоящая жуткая реальность. Я смотрю на дерущихся. Как назло под рукой нет ни одной вещи, которую я могла бы использовать вместо оружия.
Взгляд падает на увесистую пепельницу, и я двигаюсь в её направлении.
Игнат ногой ударяет мужчину в грудь, и тот отлетает к двери.
Мне не нравится, что теперь он лежит рядом с мамой. Дыхание опять перехватывает от осознания, что она мертва.
Действительно, мертва.
Внезапный взрыв заставляет наш дом задрожать. По инерции, тело двигается вперед, и я цепляюсь пальцами за стены. С потолка сыплется штукатурка. Во рту стоит привкус гари.
Еще один взрыв, я пригибаюсь, и закрываю голову руками. С периодичностью, в несколько минут, они раздаются в разных частях города.
– Что это? – спрашиваю я брата, подбегая к нему.
– Не знаю, – кашляя, отвечает Игнат, он хватает кухонный нож, и мы оба пятимся к выходу.
Сквозь дым, я замечаю толпу, направляющуюся к нам. Человек тридцать, наверное, весь наш поселок, и я жалею, что их не убило взрывом.
– Ева, уходи, – говорит мне Игнат, из его рассеченного лба тонкой струйкой вытекает кровь, лицо бледное.
Я качаю головой.
– Лодочный пирс, Ева, – с нажимом повторяет он, – Возьми папин катер…
– И не подумаю, – перебиваю я его и цепляюсь в брата похолодевшими пальцами.
Глаза цвета бирманского янтаря, так похожие на отца, впиваются в меня, и я понимаю, что он сделает.
– Нет, Игнат, нет, – шепчу я.
– Я справлюсь, – он с силой толкает меня к лестнице, а сам быстро выходит на улицу.
Мне не остается выбора, я срываюсь с места, и бегу. Мигом взлетаю на второй этаж и оказываюсь в своей комнате. В единственном месте, где я попытаюсь выбраться, и спастись. За спиной раздается непонятный шум, но смелости обернуться мне не хватает.
Я забираюсь на карниз и прыгаю.
Падение недолгое, я приземляюсь на лужайку, задохнувшись от боли. Быстро поднимаюсь на ноги, осколки стекла, усыпающие траву, оставляют неглубокие царапины на коже. Не обращая внимания на ноющую боль во всем теле, я бегу по улице.
Некоторые дома полностью разрушены взрывами, искореженные машины разбросаны по сторонам, как игрушки. Корни деревьев смотрят в небо, и комья земли образуют небольшие горы.
Всхлипываю и вытираю слезы рукой. Запрещаю себе думать о том, что оставила их там. Я несусь в сторону пляжа, как сказал мне брат, понятия не имея, что делать в такой ситуации. От яркой вспышки я прикрываю глаза, а потом звучит ещё один взрыв. Уцелевшие дома рассыпаются, как картонки. Фонарные столбы не выдерживают и падают, треск электрических проводов заставляет меня повернуть налево. Отовсюду слышатся жуткие крики.
Наш посёлок превратился в самый настоящий ад.
Я затравленно оглядываюсь по сторонам и замечаю какое-то движение среди дыма и пыли, оно заставляет меня инстинктивно нырнуть в глубокую канаву. Сердце грохочет в груди, я закрываю рот рукой, пытаясь унять своё хриплое дыхание. Липкий пот стекает по спине.
Мимо меня проходит мужчина в форме, но я не собираюсь просить у него помощи, потому что в его руках оружие.
Что-то происходит с людьми.
Коллективное помешательство?
Психотропное оружие?
Все мог бы объяснить отец, но он в другом городе… У меня сводит живот. Желчь подкатывает к горлу, и я ещё сильнее стискиваю зубы. Напряженно слежу за мужчиной. Он удаляется прочь, и я выбираюсь наружу.
Стараясь держаться тени, я выхожу на главную улицу, она пострадала меньше всего. За зеленой изгородью прячется будка охраны.
Кругом ни души.
Я подбегаю к припаркованной машине, и пробую открыть. Дверь поддается, и я забираюсь внутрь. Ключи торчат в замке зажигания, не думаю, что это удача. Скорее всего, владельца Приуса застали врасплох, или…
Убили.
Дрожащими руками пробую завести мотор, с третьей попытки мне это удается. Взвизгнув тормозами, я выруливаю на дорогу. Я превышаю все допустимые нормы скорости. На повороте машину заносит, и я едва успеваю выкрутить руль.
Наш клубный поселок находился в пригороде с видом на залив, в десяти минутах от городской суеты. Вместо него теперь догорающий огонь.
Меня пронзает холод.
Я включаю местное радио, но на всех каналах играет только музыка, и мне приходится его выключить. Раны от порезов начинают болеть. Дотронувшись до них кончиками пальцев, я морщусь.
Значит надо найти аптеку.
Я смотрю на датчик уровня топлива. Заправить бак тоже не помешает. Стрелка показывает, что горючее скоро закончится.
Я открываю бардачок, среди кучи ненужного хлама, обнаруживаю портмоне, внутри полно наличных.
Что ж, с деньгами не возникнет проблем.
Мимо меня проносятся пожарные машины, и полицейский патруль. Я провожаю их глазами. Все выглядит, как обычно. Как и должно быть. Но что-то подсказывает мне.
Это ненадолго и нужно спешить.