Конец митьков
Шрифт:
Про эпизод с «Митьковскими песнями» вот что говорит Дюша Романов — он и в музыке, и в митьках компетентнее Рекшана:
КОРРЕСПОНДЕНТ: Опять же среди рокеров стало модно совершать путешествия в историю — либо записывать старые песни, либо вообще исполнять чужие. Так поступили Скляр с Сукачевым, митьки. Не кажется ли вам, что это — некий кризис?
ДЮША: Нет, это чистая коммерция со стороны тех, кто на голубом глазу приходит на кухню к рокеру и говорит: «Споешь песенку в фонд помощи?» Человек берет и поет. А когда компиляция выходит, вы это расцениваете как целостное произведение. А то, что сделали митьки, оказалось чудовищным. Это меня потрясло. Митьковский проект просто чужд моему естеству. Какие же это «Митьковские песни», когда это не митьковские песни и поют их не митьки? И даже
КОРРЕСПОНДЕНТ: Вы не боитесь, что после этих слов Дмитрий Шагин на вас обидится?
ДЮША: Не боюсь! Более того, я хочу, чтобы они прозвучали. И я буду об этом говорить постоянно. Дмитрия Шагина люблю, люблю его семью, детей, жену, люблю его как художника, очень его уважаю. Но вот эту его игру не поддерживаю и отказываюсь в нее ввязываться. Люблю Владимира Шинкарева и, более того, поддерживаю его литературного героя митька Дмитрия Шагина. («В России разрушать нечего», Смена, 14.08.1997 г.)
Всегда сияющий, ласковый Дюша редко говорил с таким гневом, так запутанно — не обо всем, видно, может сказать корреспонденту прямо, хотя все не так сложно. Дюша несколько лет аккуратно разрабатывал музыкальный компонент движения митьков, слова и музыка митьков, все честно. Начиная с «Митьковских песен» забрезжила впереди «новая митьковская культура». Были полностью отстранены не только все митьки, но и Дюша: в тотально культовое движение митьков возьмут не всех, а только Митю.
Кстати, корреспондент справедливо опасается Митиной обиды, за такие разговорчики он обязательно прижучивает. Вскоре после интервью и Шагин, и Дюша оказались на Афоне (наш общий благодетель Женя Зубков организовал немало паломничеств: на Афон, в Иерусалим). Бывший с ними диакон о. Игорь Паначев оставил свидетельство:
Шагин постоянно дразнил Дюшу. Дюша по-мальчишески горячился, теряя в запальчивости чувство юмора. Шагина это подвигало на все новые и новые дразнилки. Остальная публика с наслаждением веселилась, наблюдая... (Из книги Дюши Романова «История АКВАРИУМА. Книга флейтиста».)
Я бы не советовал оказываться с Дмитрием Шагиным в месте, откуда нет путей отступления. На острове, в Боровичах каких-нибудь. На святой горе Афон. А вдруг у него будет настроение тебя прижучить? Конечно, Митя не хочет никого окончательно погубить, зачморить вчистую, но слабонервным рисковать не советую.
Дразниться Митя умеет что надо. Рекшан вот тоже большую часть статьи просто дразнится, но это не тот класс:
РЕКШАН: Твоего товарища (Митю. — В.Ш.) постоянно показывают в телевизоре, у него берут бесчисленные интервью, его поздравляет с днем рождения губернатор... Представьте себе сельские танцы. Одну деваху постоянно приглашают на вальс и краковяк, а с другой танцуют не очень. Выступив в роли неприглашаемой, Шинкарев подставился. Ведь если ты про другого говоришь, что он плох и рисует только тельники, то и о тебе разозленный скандалом зритель может сказать, что достал ты всех депрессивными пейзажами и постмодерновыми перерисовками чужих картин. Ведь если не хотят тебя приглашать на вальс и краковяк, то и не пригласят!
Поскольку речь все-таки пошла про живопись — эта дразнилка не совсем в пользу Мити: именно Митя много лет жалуется, что его не приглашают. Например, лет пять назад он Флоренского и меня здорово извел: почему мы за него не хлопочем? Престижная выставка в Эрмитаже «Подношение к Рождеству», Голубева даже пригласили, а Митю нет. Я пошел, попросил устроителей и Митю взять — увы, отказались.
Был у нас 10 лет очень хороший художественный журнал «НоМИ», я уже упоминал о нем, вот он и был отчетом — кто кого приглашает. Если даже не читать, а пролистать, видно: меня не меньше десяти раз репродуцировали, много Флоренских, Яшке, Голубева, Тихомирова, у Кузи даже на обложке репродукция была. Митю ни одного раза не репродуцировали — так у него и выставок-то не было. Я не хочу сказать, что Митя не достоин выставок и его нигде не выставят, но факт таков: последняя персональная выставка у Дмитрия Ша-гина была в 1990 году, при этом Флоренские, Голубев, Тихомиров или я каждый год делаем по персональной выставке, а чаще по две. (В 2008 году Митя сделал еще одну выставку; также упомяну про несколько наших с Митей выставок на двоих — в Нью-Йорке, Лондоне; но это не вполне настоящие выставки — так, «джентльмен в поисках десятки», деньжат срубить.)
Рекшан каждую субботу приходит в Митину ставку, на других выставках не бывает. А в ставке — да, в ставке висят картины преимущественно Дмитрия Шатана. Они там все всегда висят. Но это же трагично, когда художник выставляется только в своей мастерской.
До данного случая Рекшан искусствоведческих статей не писал, вернее, была одна, подобострастно, без иронии названная «Гений, черт возьми!» («Вечерний Петербург», декабрь 1999). Забавно, но она тоже про меня — такую вот узкую имеет Рекшан искусствоведческую специализацию. (В статье «про гения» и понятийный аппарат похожий, ее краткое содержание: перечисление лиц, которым Рекшан раньше завидовал, и обоснование того, почему ныне Рекшан завидует мне.)
Итак, «разозленный скандалом зритель» (а как же «гениальный рекламный ход»? — скандал это единственный вид рекламы, который зрителя как раз не злит) жалуется, что я его достал «постмодерновыми» перерисовками чужих картин, — действительно, это несколько вульгарное, но верное определение серии моих картин «Живопись Нового Времени». Как и подобает искусствоведу, Рекшан глядит далеко вперед, ведь эту серию картин на момент написания статьи еще никто не видел, не слышал даже о ней.
Впрочем, нет, кое-кто видел: Митя, когда приходил ко мне в мастерскую для последнего разговора. Поэтому я не то что «смею предположить», а вот именно под Митиным руководством идеолог и работал над статьей.
Если бы Рекшан писал от себя и верил в то, что изобразил, то скорее не дразнился бы так злобно, а посочувствовал, как товарищу по несчастью. Как потерпевший потерпевшему, лузер лузеру. Живому классику хорошо знакома горечь девчачьей зависти, а точнее — рессентимента. Документально, без метафор с сельскими танцами, это показывает официальный сайт Владимира Рекшана, где так описано положение дел в отечественной рок-культуре:
Очень давно, в 1969 году, появилась группа «Санкт-Петербург» с фронтменом Владимиром Рекшаном [17] .
17
Я недостаточно компетентен в рок-музыке, чтобы от своего лица высказывать суждения о «Санкт-Петербурге». Сохранившиеся записи тех лет (в частности, рок-тусовки в Юкках) являются немелодичным ревом, но, как говорят свидетели весьма немногочисленных выступлений группы, это надо было видеть, а не слышать: Рекшан, являясь профессиональным прыгуном в высоту, придумал во время выступления прыгать и вообще вести себя активно, что было для тех лет очень сценично. Кроме того, «Санкт-Петербург» был одной из первых рок-групп, запевшей на русском языке, но самым крутым в «Санкт-Петербурге» было название.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Какие группы оказали влияние на Ваше творчество?
РЕКШАН: <...> На меня оказывали влияние западные группы, на всех наших уже я оказывал влияние. <...> А уже наши не оказывали влияния на меня. (Интервью с Катей Лаптевой)
Поэтому естественно, что конец единственной независимой, самостоятельной группы означал конец рок-культуры.
Закончился культовый молодежный рок-н-ролл в 1974 году распадом «Санкт-Петербурга» («Культовый персонаж санкт-петербургской культуры о роке, литературе и о себе»).
Но кое-кто продолжает делать вид, что рок-музыка существует даже до сих пор, так вот надо это прекращать.
РЕКШАН: Моя задача такая: если «Санкт-Петербург» и Рекшан начали эту историю, то я ее должен и закончить.
ГУНИЦКИЙ: То есть после того, как ты закончишь, уже ничего в российском роке не будет происходить?
РЕКШАН: Надеюсь...
Гуницкий уводит разговор с больной темы, но Рек-шан спохватывается, что его угроза прозвучала недостаточно зловеще.