Конец осиного гнезда. Это было под Ровно(изд.1970)
Шрифт:
Похитун отстранил мою руку и снова выругался.
– Что делают, что только делают, а?!– воскликнул он с возмущением. – Вы подумайте,подумайте только!Ведь это позор на всю Европу, на весь мир. А что скажут немцы в Германии, что скажут союзники? Десятки тысяч пленных, целые дивизии полетели в тартарары…Неслыханное побоище!Я вас спрашиваю: что будет дальше?Почему вы молчите?–Он уставился на меня каким-то ошалевшим взглядом, ожидая ответа, затем схватился за голову и сел на кровать.
«Припекло по-настоящему!»–
– Не пойму, что вас вывело из себя. Что стряслось? Вы можете рассказать толком?
Я учитывал, что нас могут подслушать. Ну и отлично! Пусть Гюберт знает, как настроены его подчиненные.
– Толком!– усмехнулся Похитун, достал из кармана какую-то тряпку, мало похожую на носовой платок,и громко высморкался.–Вы просите толком?Извольте: если верить вашим, то из наших под Сталинградом сделали блин. Просто блин! Вы это понимаете?
– Довольно смутно,– заметил я. – Каким вашим и из каких наших?
– Блин… блин… блин… Ха! Город сровняли с землей, а он ожил. Как Феникс из пепла!Чудо двадцатого века!Чудо из чудес!Теперь уже не мы окружаем русских, а они окружают нас.Судьба играет человеком… Поднявший меч от меча и погибнет. Позор! Катастрофа! Полнейшая катастрофа!Что же будет дальше, я вас спрашиваю? Что? Если не мог устоять Паулюс, то кто же устоит? На кого можно положиться?
– Не понимаю, чего вы так разволновались?– сердито сказал я.– Война есть война! Подумаешь, стукнули нас разок…
– Вы думаете?– опросил Похитун.
– Конечно.
– Я тоже хотел бы так думать, но…
– Что– но? Не впадайте в панику!
Похитун икнул несколько раз сряду и проговорил:
– Не получается… Не получается, и баста…
– Напрасно.
– Что– напрасно?– воскликнул Похитун. – Совсем не напрасно… Какой позор! Паулюса следует повесить.Да,повесить!..Ха!Я вчера слушал радио.Ваша певичка пела насчет того,что «и не пить им из Волги воды».Я слушал и смеялся: «А мы пьем, а мы пьем… Ты себе пой, а мы пьем». А теперь?..
Похитун, пошатываясь, направился к выходу и сильно хлопнул дверью. Я тотчас же выключил свет и подсел к приемнику.
Мне думалось, что история с Константином не должна пройти даром для гауптмана Гюберта. Так оно и вышло. Из болтовни Похитуна, который, как шифровальщик,был в курсе всех событий,я узнал, что назначено расследование.
На другой день после моей встречи с Криворученко, на Опытной станции появился немецкий майор,оказавшийся, как удалось мне узнать позже, следователем.Он снял допросы с Гюберта,Рауха, Шнабеля, Похитуна. Последним он вызвал меня. Переводчиком был Раух. Из вопросов следователя я без труда догадался, что ему известен разговор, состоявшийся у меня с Гюбертом относительно Константина.
После
Похитун оказался прав.Габиш, очевидно, решил вмешаться и неожиданно появился на Опытной станции. Это случилось через два дня после отъезда следователя.
Не знаю, о чем он разговаривал с Гюбертом, кого еще вызывал к себе, но Похитун «доложил» мне, что там (имея в виду кабинет Гюберта) «идет беседа на высоких тонах».
В тот же вечер, когда я уже собрался улечься в постель, меня пригласили к Гюберту.За его столом сидел жирный, с неподвижным, как у индийского божка, лицом Габиш, а Гюберт стоял у окна. Он, как всегда, казался холодным и бесстрастным, стоял, сложив руки на груди, молчал и даже не ответил на мое приветствие.
Я думал, что Габиш начнет разговор о Константине, но он заговорил не об этом. Сунув мне на этот раз свою пухлую, влажную руку, он пригласил меня сесть и опросил:
– Как ваши успехи? Как поездка к Доктор?
Я коротко рассказал об учебе и о встрече с Доктором.
– Доктор говорил вам, с какой заданий ви будет ехать обратно домой?
Я кивнул.
– Ви будет самостоятельно работайт и имейт дел только с Доктор. Ясно?
– Вполне,– ответил я.
– Для Брызгалоф ви повезет раций, но лично с ним не встречайт. Рацию ви передайт господину Саврасоф, а он даст ее Брызгалоф. И Саврасоф пусть устраивайт Брызгалоф работа.У вас будет другой большой дел. Ви будет работайт так,как работайт немец и как не умеет русский. И ви будет получать большой деньги.
При этих словах я осклабился и поклонился.
Габиш сказал, что под моим началом будет несколько железнодорожников, проверенных на деле. Но ограничиваться этими людьми не следует. Я должен позаботиться о приобретении новых агентов, способных выполнять задания германской разведки. Моя задача– организовать непрерывные систематические диверсии на железнодорожном транспорте,выводить из строя ближайшие к фронту узлы,мосты,водокачки,депо,поворотные круги,стрелки,систему светоблокировки, подвижной состав. Особенно важно создавать «пробки» на узловых станциях.
– Ви должен создавайт массовой диверсионный аппарат,– подвел итог полковник Габиш.– Вам будет помогайт Доктор. Саврасоф надо забывайт, Брызгалоф тоже.
Я заявил, что буду только рад забыть Брызгалова, и поинтересовался, через кого придется мне поддерживать связь с Опытной станцией.
– И через Доктора, и через радиста,– сказал Гюберт.
– Я,я, рихтиг, правильно,– подтвердил Габиш.– Через Доктор ви даете отчет вся диверсионный работа, а через радиста будет передавайт разведывательный информацию.