Конец пути

Грановская Евгения

«А ты думал, что все изменилось? Черта с два! Молодая женщина «на грани нервного срыва» захотела приключений, и тут подвернулся ты – безногий старый пират с разбитым сердцем. Экзотический фрукт, который хочется попробовать на вкус. К тому же… вызывающий жалость».

Максим почувствовал, как к горлу подкатил ком. Он явственно ощутил, что возвращается в свое обычное состояние – остервенелой злобы и ненависти ко всему миру. По крайней мере, к двуногим существам, которые его населяют.

Он тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли, и тоже вернулся в «рубку».

– Ну и что мы теперь будем делать? – спросила Илона у Широкова.

– Выбираться отсюда, – пророкотал тот.

Он уже полностью овладел собой и, к удивлению Илоны, выглядел совершенно спокойным. Или это была лишь видимость? Она знала, что сильные мужчины умеют скрывать свои чувства от посторонних глаз, а этот медведь производил впечатление настоящего супермена, из тех, кого рельсой не перешибешь.

– Дельное замечание, – сказал Максим. – И как же мы это сделаем?

Широков кивнул квадратным подбородком на мерцающий экран.

– Это план подвальных помещений. Если ему верить, из подвала есть выход наружу. Вот он! – Он ткнул в экран толстым пальцем. – И еще. Один из коридоров проходит впритык к канализационному туннелю. Вот тут! Судя по плану, здесь параллельно коридору проходит канализационная труба-двушка. Она ведет в коллекторный лоток.

– Но ведь по ней плывут нечистоты, – неуверенно проговорила Роза Муратовна.

– Может, и плывут, – усмехнулся Широков. – И мы поплывем, если жизнь заставит. Дерьмом больше, дерьмом меньше.

Роза Муратовна поморщилась:

– Какой же вы… грубый.

– Не человек, а животное, – язвительно проговорила Аня.

Широков посмотрел на нее хмурым взглядом и парировал:

– Человек – тоже животное, если ты не знала. Кожаный мешок, наполненный дерьмом. Только что без шерсти, так ведь и свинья без шерсти.

– Исчерпывающая самохарактеристика, – заметила Аня.

– Так идемте скорей! – воскликнула Ника. – Я не намерена оставаться в этом доме ни одной лишней секунды!

– Девчонка права, – прогудел Широков. – Надо уносить отсюда ноги.

– Я не полезу в подвал, – капризным голосом сказала Илона.

– Почему? – повернулась к ней Ника.

– На дворе двадцать первый век! – яростно воскликнула та. – Мобильные телефоны, Интернет, спутники, вай-фай! Это не необитаемый остров, это Москва!

– Ладно, оставайся и жди помощи, – пожала плечами Ника.

– Одна я не останусь тут!

– Тогда заткнись и делай то, что тебе говорят.

– Внимание! – громко проговорил женский голос, заставив всех вздрогнуть и напрячься. – В целях дезинфекции ровно через час во все помещения дома будет пущен ядовитый газ! Повторяю: ровно через час во все помещения дома будет пущен ядовитый газ! Если кто-то еще не успел эвакуироваться, убедительная просьба поторопиться!

Несколько секунд все молчали, ожидая продолжения сообщения, но его не последовало. Ника взглянула на Широкова:

– Как они его пустят?

– По вентиляции, – ответил тот. И вдруг воскликнул: – Вентиляционная шахта!

Он склонился над панелью и снова стал щелкать по клавишам. Остальные напряженно ждали. В словах Широкова им послышалась надежда на скорое избавление от кошмара, и теперь все молчали, боясь спугнуть удачу.

– Есть! – сказал Широков и ткнул пальцем в экран. – Вот тут, видите? Отсюда можно выбраться! А забраться можно вот тут – на первом этаже. Проползти по вентиляционной шахте придется всего метров пятьдесят, если не меньше.

Он отпрянул от панели и решительно проговорил:

– Пошли!

И шагнул к выходу.

5

– Вот она – вентиляционная шахта! – сказал Широков, задрав голову и показав на решетку.

– Вы сможете туда залезть? – с надеждой спросила Илона.

– Я? – Бурильщик усмехнулся. – Блондиночка, ты в самом деле думаешь, что я туда протиснусь?

В подтверждение своих слов он повел широченными, грузными плечами.

– Я попробую забраться, – сказала вдруг Ника.

Максим посмотрел на нее и покачал головой:

– Нет. Ты не…

– Больше некому! – перебила она. – Ты прикован к инвалидному креслу. Остаемся только мы с Никой и Филипп.

– Тогда полезу я, – сказал Фил. – Я ловкий. И ростом ниже всех.

– Нет! – сказал Валентин, строго взглянув на мальчика узкими азиатскими глазами. – Ты ребенок!

– И что с того, что ребенок? – вступила в разговор Илона. – Шесть лет назад я тоже была ребенком. И поверьте: сейчас мне хочется жить ничуть не меньше, чем тогда! И потом, мальчишка ведь ничем не рискует. Если будет какая-то опасность, он ее увидит и быстро вернется. Ведь так? – повернулась она к Широкову.

Тот задумчиво потер пальцами небритую щеку.

– Нам бы не помешал фонарик, – сказал он.

– У меня есть! – Филипп вытащил из кармана шариковую ручку со встроенным светодиодом. – Светит метра на два! – с гордостью сообщил он.

– Больше и не потребуется, – кивнул Широков. – Теперь надо придумать, чем открутить шурупы.

– У меня в складном ноже есть отвертка! – сказал Фил.

– Покажи, – потребовал бурильщик.

Подросток сунул руку в карман и достал небольшой походный нож со швейцарским крестом на рукоятке.

Широков осмотрел его и уважительно произнес:

– Настоящий. Баксов сто, наверное, стоит. Откуда он у тебя?

– На день рожденья подарили, – ответил Филипп, отчего-то покраснев.

– На день рожденья? – Он прищурился. – Так я тебе и поверил. У отца небось спер?

– Нет. Это… подарок.

– Ладно, не хочешь – не говори. Отвертка тут и впрямь есть, и сталь хорошая. – Широков снова перевел взгляд на мальчика. – Умеешь шурупы откручивать?

– А чего там уметь? Бери да крути.