Конец радуг

Виндж Вернор Стефан

Кейко вставила:

– Но, Гюнберк, нельзя быть уверенными, что это американцы. Лаборатории Сан-Диего оказывают поддержку исследователям по всему миру.

– Это так. И неделю назад я бы тоже сомневался. Но сейчас… подумайте: испытание оружия было мастерски закамуфлировано. Шедевр. Нам невероятно повезло это заметить. Терпение и профессионализм уровня сверхдержавы – приметы этого теста. У сверхдержав свои бюрократические препоны, им свойственна инерция. Полевые испытания по мере необходимости проводятся вовне, но они не разрабатывают системы оружия в лабораториях, которые не контролируют

полностью.

Кейко издала звук, подобный далекому перезвону колокольчиков.

– Но какая польза сверхдержаве от усовершенствованного метода доставки чумы? В чем профит?

Гюнберк кивнул.

– Да, стратегия массового уничтожения более пристала бы секте, а не сверхдержаве. Вначале я не знал, что и думать: какой-то алогичный кошмар. Но мои аналитики снова и снова уточняли оценку. Они пришли к выводу, что Турронский симптом – не просто заменитель смертоносной болезни. Напротив, это самая существенная характеристика испытаний. Враг стремится к большему, нежели мгновенный биологический удар. У врага скоро появится эффективная технология ЛТМП.

Кейко погрузилась в полнейшее молчание, даже ее кристаллы перестали шевелиться. ЛТМП. Это из научно-фантастического жаргона рубежа столетий: Лучше Ты Мне Поверь. Сиречь – оружие массового ментального контроля. Слабые, общественные формы ЛТМП направляли всю историю человечества, но уже более ста лет темой академических исследований была возможность неотразимого убеждения. Последние тридцать лет считалось, что технология позволит достичь этой цели. А последние десять лет те или иные варианты ее испытывались в тщательно контролируемых лабораторных условиях.

Кристаллы сдвинулись: Альфред почувствовал, что Кейко смотрит на него.

– Альфред, это может оказаться правдой?

– Боюсь, что да. Мои сотрудники изучили отчет. Гюнберку исключительно повезло обнаружить одновременное испытание двух радикальных инноваций. Побуждение к покупке туррона гораздо селективней, чем требовалось бы для теста удаленного инициирования заразы. Злоумышленники отдавали себе отчет в том, что кодируют: вспомните рекламу нуги для прикрытия. Мои аналитики уверены, что меньше чем через год у врага уже может появиться технология более продвинутого семантического контроля.

Кейко вздохнула.

– Черт. Всю свою жизнь я боролась с сектантами, полагала, что хотя бы сверхдержавы иммунны к самому чудовищному злу… Но это доказывает, что я ошибалась.

Гюнберк кивнул.

– Если мы правы в предположениях насчет этих лабораторий, если мы не отреагируем… соответственно… может наступить конец истории. Конец любой борьбы добра со злом. – Он встряхнулся, резким усилием возвращаясь к практическим задачам. – А нам приходится сотрудничать с этим гребаным кроликом.

Альфред вежливо возразил:

– Гюнберк, я проверил послужной список Кролика. Думаю, он выполнит то, что мы от него хотим. Так или иначе. Добудет нам инсайдерскую информацию или посеет такой хаос – без нашего явного соучастия, – что мерзавцев получится выманить на свет. Если справедливы наихудшие догадки, то мы, Китай и даже непричастные фракции в США можем использовать собранные

доказательства, чтобы искоренить эту погань. – Превентивные удары по территории сверхдержавы редки, но прецедент имелся.

Троица мгновение безмолвствовала; Васа накрыли звуки послеполуденного фестиваля. Как давно он не бывал в Барселоне… Наконец Гюнберк мрачно кивнул.

– Я рекомендую начальству продолжить нашу операцию.

Призматический образ Кейко напротив поблескивал и звенел. Мицури специализировалась по социологии, а ее аналитики сотрудничали в основном с психологическими и общественными учреждениями – они были значительно менее диверсифицированы, чем команды, работавшие на Альфреда или Гюнберка. Но как знать, вдруг ей придет в голову альтернатива, которую они двое проглядели? Наконец она заговорила:

– В американском разведсообществе много достойных людей. Не нравится мне, что у них за спинами такое вытворяют. Но ситуация экстраординарная. Я получила разрешение продолжить операцию по плану «Кролик»… – она помедлила, – с одной оговоркой. Гюнберк опасается, что мы переоцениваем некомпетентного выскочку. Альфред изучил Кролика лучше и полагает, что таланты Кролика в точности адекватны задаче. Но что, если вы оба ошиблись?

Гюнберк опешил.

– Черт подери! – вырвалось у него. Альфред догадался, что между ними состоялся очень быстрый безмолвный разговор.

Призмы словно бы кивнули.

– Да. Что, если Кролик значительно компетентнее, чем мы думаем? В этом маловероятном случае Кролик может перехватить управление операцией или даже объединиться с гипотетическим врагом. Мы обязаны разработать планы экстренного прерывания операции и слежки за Кроликом. Если он окажется угрозой даже более серьезной, придется поговорить с американцами. Вы согласны?

– Ja [3] .

– Разумеется.

Кейко с Гюнберком задержались еще на пару минут, но столик реального кафе на Каррер-де-Сарденья в разгар фестиваля – не лучшее местечко для виртуальных туристов. Официант так и кружил рядом, интересуясь, не закажет ли Альфред еще что-нибудь. Они выкупили столик на троих, но толпы реальных туристов нетерпеливо ждали свободного места.

3

Да (нем.).

Поэтому японка и европеец вскоре отбыли. Гюнберку предстояло много кропотливой работы, в частности, аккуратно свернуть разбирательство в ЕЦБЗ. Нужно было внедрить достаточно искусную дезу, чтобы обманулись и хоббиологи-безопасники, и предполагаемый враг. А Кейко в Токио остаток ночи проведет без сна, расставляя ловушки на Кролика.

Вас в одиночестве сидел за столиком, допивая вино. Освободившееся место с удивительным проворством оккупировала семья туристов из Северной Африки. Альфред привык, что виртуальные артефакты меняются в мгновение ока, но опытный ресторатор решает вопрос в физической реальности почти так же умело, когда этот вопрос денежный.