Конец сказки
Шрифт:
– Полный отморозок, – шепотом сказал Андрей, обращаясь к Армейцу. Тот, в темноте, кивнул.
– Ма-ма-маньяк…
– Ну, не хочешь говорить, не надо, – сказал Огнемет. И потянулся так, что в спине громко хрустнули позвонки. Принять дозу хотелось невыносимо, но сначала следовало разобраться с топливом. Леонид Львович хмуро оглядел своих людей.
– Что-то я не понял, где бензин? Мурик, я не слышу ответа?!
Бандит с залысинами, которого этот вопрос застал врасплох, раззявил рот. Остальные головорезы расступились,
– Я, – проблеял Мурик, – можно сказать, на парах сюда дотянул, Леонид Львович. На одном честном слове. В моей аудяхе бензобак под днищем. Как оттуда отсосать?
– Тебя научить отсасывать, б-дь на х…?
– А у этого корыта – где бак? – подал голос Качок, показывая на бронетранспортер.
– Тут баки – пустые, – буркнул Копейка. – Мы хотели заправить под крантик, да потом забегались. Не знаю, куда эти козлы рассчитывали уехать. Странно, как он вообще завелся…
– Ну, спасибо твоей подружке, – зашипел Бандура в ухо Эдику. – Низкий, б-дь, поклон. Один ноль, сука. Вставила – так вставила, от души!
– Она не моя по-подружка! – яростным шепотом запротестовал Армеец. – Я ее пе-первый раз в жизни видел!
– И в последний, похоже.
– Можно попробовать из разбитых машин топливо слить, – предложил Копейка.
– Так пиздуйте, сливайте! – сквозь зубы процедил Огнемет.
– Эдик? Чего эти гниды задумали, не врублюсь? – сказал Бандура. Он приник к триплексу, но мог разобрать лишь неясные человеческие силуэты, рыскавшие по двору. После перестрелки там не осталось фонарей, Андрей почти ничего не видел. – Чего они хотят?!
– Про Жанну д’Арк слышал? – свистящим шепотом спросил Армеец.
– Чего-чего? – не понял Андрей. – Слыхал я про одну Жанну. Стюардессой трудилась в Аэрофлоте. Была такой желанной, что про нее даже песню какой-то мудак сложил.
– А про ту, которую на костре со-сожгли, не слышал? Ее еще Орлеанской девой называли…
– На костре? – переспросил Андрей. – Деву? А мы тут при чем?!
– Цыпа? – снова позвал Витряков снаружи, стукнув по броне еще раз. – Что ж ты не хочешь поговорить с родственником?
– Вот достал, урод! – фыркнул Андрей и обернулся к Эдику. – Армеец, только не корчь из себя грамотея, ладно?! Поясни, что ты имеешь в виду? Причем тут какая-то дева, Орлеанская там, или даже житомирская?
– Ты и вправду такой ту-тупой? – не выдержал Армеец. – Они хотят нас сжечь. Что неясного?
– Да ладно… – засомневался Бандура. – Слышишь гром? С минуты на минуту дождь польет…
– Сожгут по-после дождя, – сказал Эдик. – С-стало легче?
– Не очень.
– Аналогично.
– Надо что-то делать!
– Ага. То-только – что?
– Без понятия, – честно признался Андрей.
– Цыпа, забыл тебе сказать – ты круто порешься, – сказал снаружи Огнемет. От его приторного голоса у приятелей волосы встали дыбом. – В одно не врублюсь, – продолжал Витряков по ту сторону броневого листа, – на х… ты Шрама зарезала? Когда он тебя драл, тебе, по-моему, нравилось. В чем проблема, Цыпа?
– Он, наверное, к той барышне о-обращается, которая мне ру-руки развязала, – догадался Армеец. – Наверное, она его крепко до-достала.
– Тебе что с того?
– Если этому па-парню нужна Цыпа, то пускай забирает. Бога ради.
– Так ее ж тут нет! – белки Андрея сверкнули во мраке.
– Но он-то этого не-не знает. По-поторгуемся, протянем время.
– Цыпа? – позвал Витряков.
– Пошел ты на х…! – крикнул Бандура. Армеец схватился за голову.
– Ого, – добродушно сказал Витряков. – Так сразу на х…? Что-то меня стали часто посылать, в последнее время. Второй раз – за два дня. Ни х… себе. Ты, видать, крутой парень. Или дурной. Побереги голосовые связки, фраер. Скоро понадобятся. Захлебнешься, б-дь на х… криками.
Как ни хотелось Витрякову немедленно начать экзекуцию, Армеец с Бандурой получили неожиданную передышку, если, конечно, можно назвать передышкой ожидание смерти на костре. У гангстеров возникли новые осложнения. Во-первых, зарядил дождь. Во-вторых, распоряжение Витрякова насчет бензина осталось невыполненным, бандиты вернулись ни с чем. Баки и бензопроводы пострадавших автомобилей были повреждены, бензин разлился по земле и перемешался с водой. Поджечь его, конечно, было еще можно, доставить к бронетранспортеру нельзя. Огнемет, узнав это, снова пошел бурыми пятнами.
– Леонид Львович! – чтобы перекричать ливень, Мурику пришлось расстараться. – Не выйдет у нас ни х… с одной канистрой. Дождь по-любому пламя собьет.
– Да ты прямо астролог! – сказал Огнемет, подумав, что Мурик – самая подходящая кандидатура для мордобоя. Мурик это почувствовал:
– Надо под корыто дровишек насовать, – затараторил он, кожей ощущая, что ходит по тонкому льду и рискует, вероятно, уже не одними зубами, – взбрызнем полешки бензином из канистры, и они, – он стукнул по броне, – как на сковороде зажарятся. Эффектно будет.
Искушение дать Мурику по зубам было велико, но Огнемет сумел взять себя в руки. Полешки – это была стоящая идея.
– Тащите дрова! Шевелите граблями!
Боевики поспешили в хозблок, где хранились запасы дров, предназначавшихся для камина и сауны. Однако и тут их ожидал неприятный сюрприз. Дрова исчезли.
– Как так?! – не поверил Витряков.
– Видать, последние дровишки пошли, чтобы Вацлаву Збигневовичу баньку протопить, – предположил Качок.
– Бонифацкий… – скрипнул зубами Огнемет. – Все говно из-за этого хитрожопого паразита. Ну, доберусь я до тебя! – Витряков обернулся к Качку: – Живо нарубить дров!