Конец вечной мерзлоты
Шрифт:
Каждый значительный человек Ново-Мариинска желал попасть на сборище, и дверь в доме Тренева не закрывалась, хотя каждого просителя Иван Архипович вразумлял:
— Господа, не я устраиваю прием, а общественность Ново-Мариинска. Потрудитесь обратиться в уездное правление.
Агриппина Зиновьевна на этот раз превзошла себя. Глянув на нее, Иван Архипович не сдержался и крякнул.
На лицо был положен весь грим, сберегаемый долгие годы. Брови и ресницы подчернены. Щеки слегка подрумянены и обсыпаны тончайшей китайской пудрой из большой коробки, хранящейся в заветном ларце. Агриппина Зиновьевна надела гладкое черное шелковое платье, а на плечи накинула палантин из отборных королевских горностаев. Снежной белизны мех красиво оттенял черный блеск шелка тангитанской женщины.
Иван Архипович тоже приоделся — во все черное, только рубашка была ослепительно белая.
Когда Агриппина Зиновьевна и Иван Архипович проходили по улице Ново-Мариинска, анадырцы выглядывали из домишек и перешептывались, а чумазые ребятишки пальцами показывали.
Милюнэ шла чуть поодаль и сбоку, любуясь своими хозяевами и в душе гордясь за них.
Ей хотелось похвастаться, что и она тоже приложила руки к этим нарядам: большим железным ковчегом, наполненным углями, водила по влажной ткани, и пар вырывался из-под плотно прижатого железа.
За церковью, где Треневы повернули к устью лимана, к уездному правлению, Милюнэ присоединилась к толпе наблюдающих.
Милюнэ побежала к дому уездного правления, куда направлялись любопытные.
В самой большой комнате правления, освещенной висячими керосиновыми лампами, говорил новый начальник уезда. Речь его была долгая и, наверное, очень важная, потому что все стояли и терпеливо держали в руках наполненные до краев стаканы и рюмки…
— Господа! — Голос у Громова был басовитый, несколько хрипловатый, словно он долго ехал по морозу на нарте. — Господа! Мы прибыли сюда для спасения России. Наша любезная родина оказалась во власти узурпаторов, анархистов и попросту разбойников во главе с немецким шпионом Лениным. Пользуясь темнотой и невежеством низших слоев российского общества, он поднял восстание и захватил власть, оккупировав Петроград и Москву. Но, господа, лучшие сыны России не могут отдать на поругание дорогую родину! История призвала на поле брани представителей истинного российского дворянства. Вместе с историей на нашей стороне разумные и благожелательные силы Америки, Англии и Японии. Благодаря их бескорыстной помощи большевики не захватили Дальний Восток. Верховный правитель России адмирал Колчак, божьей милостью поставленный у власти, полон решимости освободить Россию от большевиков, вернуть награбленное истинным хозяевам, защитить церковь от поругания и разорения. Да здравствует адмирал Колчак и наши доблестные союзники!..
Раздалось глухое «ура», и стекла слегка вздрогнули.
Милюнэ, стоя на завалинке, старалась увидеть своих хозяев и нашла их совсем недалеко от главного стола, за которым теперь восседал новый начальник…
Говорили речи и жители Ново-Мариинска.
Такого всеобщего поглощения дурной веселящей воды Милюнэ еще никогда не видела, и любопытство было так велико, что многое бы отдала, чтобы очутиться внутри.
— Эй, баба! — услышала она сзади.
На крыльце стоял один из милиционеров в сером мундире. Он держал винтовку и с любопытством посматривал на Милюнэ.
— Ну что, интересно?
Милюнэ молча кивнула.
— Хочешь поглазеть?
— Хочу, — добродушно ответила Милюнэ.
— Тогда иди за мной и помоги.
Милиционер спустился на берег, где на костре в большом ведре варилась уха. Поддев палкой раскаленную дужку, вдвоем понесли ведро в уездное правление.
Войдя внутрь, Милюнэ очутилась в табачном тумане, пропитанном густым запахом дурной веселящей воды, пота и какой-то прелой кожи. На столе были расставлены тарелки, и Бессекерский собственноручно принялся наливать Громову уху.
После ухи подавали оленьи котлеты и жареных уток.
Заиграл поставленный на железный сейф граммофон, и музыка заставила умолкнуть пирующих.
Громов вытащил из ухи ложку и принялся дирижировать.
— Дамы приглашают кавалеров!
При этих словах Агриппина Зиновьевна решительно встала, повела плечами, поправляя горностаевый палантин, и устремилась к Громову.
— Позвольте, господин Громов!
Громов положил ложку, одернул мундир, вытер тыльной стороной ладони усы и тяжело вывалился из-за стола.
Все расступились, образовав свободное пространство посреди комнаты. Держа одной рукой ладонь Агриппины Зиновьевны, а другую положив на то место, где у хозяйки начиналась округлость, Громов повел даму, вальсируя среди пораженных анадырцев.
Сдержанный шепот восхищения пронесся над столом.
Милюнэ застыла в изумлении — Агриппина Зиновьевна и Громов двигались в удивительном согласии с музыкой. Все грузное тело женщины от полных ног до плеч вздрагивало в такт ритмичным ударам.
Милюнэ перевела взгляд на Тренева. Иван Архипович смотрел на жену, и лицо его как-то странно скривилось, будто у него неожиданно заболел зуб.
Никто сначала не понял, что случилось. Музыка тонко взвизгнула, будто кто-то прижал хвост ненароком забредшей собаке. Наступила тишина, и в этой тишине отчетливо послышался голос Тренева:
— Агриппина Зиновьевна!
Он встал из-за стола и решительно шагнул к танцующим.
— Довольно, Груша, пора домой.
— Ваня, Ванечка, — пыталась что-то сказать Агриппина Зиновьевна, но Тренев не слушал ее и изо всех сил тащил за собой.
Возле дверей Тренев увидел Милюнэ и сердито крикнул ей:
— И ты тоже иди домой!
Аренс Волтер закрыл дверь, вернулся в домик и сказал собравшимся:
— Никого.
— А что собака лаяла? — спросил Михаил Куркутский.
— Тренев с женой и Маша бежали! — ответил Волтер.
Безруков подумал и спросил:
— А как насчет Милюнэ? Она бы нам очень подошла. Живет в доме у Тренева, а к нему, похоже, сходятся многие нити. Знает чукотский и русский и сама представительница местного населения. — Он оглядел присутствующих. — Что ты скажешь, Куркутский?
— Все же она баба!
— Ну что вы, товарищ Куркутский! — укоризненно заметил Безруков. — В революции для нас нет ни баб, ни мужиков — товарищи.
— В том и загвоздка, что товарищем ее не назовешь. Больно красива, — вздохнул Куркутский.
Безруков засмеялся:
— А что в этом плохого? Революция приветствует красоту. Тебе, Куркутский, подпольная большевистская группа дает задание — выявить политическое лицо и пригодность для нашего дела чукчи Тымнэро и служанки Треневых Маши… Задача ясна, товарищ Куркутский?