Конец Великолепного века, или Загадки последних невольниц Востока
Шрифт:
Мансур, как христианин-копт, был возмущен этими действиями; но если болезнь была вызвана причинами морального порядка, я не усматривал никакого зла в том, чтобы лечение осуществлялось теми же методами. Во всяком случае, на следующий день наступило явное облегчение, за которым последовало выздоровление.
Рабыня не желала расставаться с двумя соседками, и они продолжали ей прислуживать. Одну звали Картум, другую — Забетта. Я не видел необходимости в том, чтобы дома было столько прислуги, и поэтому остерегался нанимать их на все время, но рабыня одаривала женщин собственными вещами, которые оставил ей Абд аль-Керим. Возразить по этому поводу мне было нечего;
Жизнь на Востоке играет с нами злые шутки; сначала все кажется простым, дешевым, доступным. Вскоре все осложняется обязательствами, обычаями, прихотями, и вот оказывается, что ты ведешь существование, достойное паши, которое наряду с сумятицей и беспорядочными расчетами истощает самые толстые кошельки. Еще совсем недавно мне хотелось приобщиться к той настоящей жизни египтян, которая обычно скрыта от глаз иностранцев, но я видел, как мало-помалу тают предназначенные для путешествия средства.
— Бедное дитя, — сказал я рабыне, попросив объяснить ей, каково положение дел, — если ты хочешь остаться в Каире, ты свободна.
Я приготовился к излиянию благодарностей.
— Свободна! — сказала она. — И чем прикажете мне заниматься? Свободна! Куда мне идти? Лучше продайте меня обратно Абд аль-Кериму.
— Но, дорогая моя, не в правилах европейца продавать женщин, получать деньги таким образом бесчестно.
— Как же быть? — сказала она, плача. — Разве я смогу заработать себе на жизнь? Ведь я ничего не умею!
— Может быть, ты пойдешь в услужение к какой-нибудь даме, исповедующей ту же религию?
— Я? В услужение? Ни за что. Продайте меня. Меня купит мусульманин — шейх или паша. Я смогу стать госпожой! Вы хотите со мной расстаться… Отвезите меня на рынок.
Что за необычная страна, где рабы не желают быть свободными!
Однако я знал, что рабыня права, ибо я уже хорошо разбирался в нравах мусульманского общества и не сомневался в том, что положение невольников ничуть не лучше участи бедных египтянок, которых используют на самых тяжелых работах, или тех несчастных женщин, которые делят нужду с нищими мужьями. Предоставить ей свободу означало бы обречь ее на самое тяжелое положение, возможно, и на бесчестье, а я чувствовал моральную ответственность за ее судьбу.
— Раз ты не хочешь оставаться в Каире, — сказал я ей в конце концов, — тебе придется следовать за мной в путешествиях по другим странам.
— Ана энте сава-сава! (Я и ты поедем вместе!) — сказала она мне.
Я был счастлив, что она так решила, и отправился на пристань Булак, чтобы нанять фелюгу [46] , на которой мы собирались плыть по Нилу от Каира до Дамьетты.
Ухаживание торговца фонарями. Художник Уильям Холман Хант
46
Фелюга — легкое парусное судно.
IV. ПИРАМИДЫ
ВОСХОЖДЕНИЕ
Прежде
Я знал, что он уже давно нездоров, и он сам сказал мне, что перед смертью хотел бы увидеть пирамиды. Мне казалось, что он преувеличивает опасность болезни, но, когда мы достигли берегов Нила, он сказал мне:
— Я очень устал… Лучше я останусь здесь. Садитесь в фелюгу, которую я нанял заранее, а я буду провожать вас взглядом, и мне будет казаться, что мы плывем вместе. Очень прошу вас точно сосчитайте число ступеней большой пирамиды, из-за которого спорят ученые, а когда попадете к другим пирамидам Саккара, я буду весьма признателен, если вы привезете мне оттуда мумию ибиса… Мне хотелось бы сравнить древнего египетского ибиса с породой караваек, которых до сих пор можно встретить на берегах Нила.
Итак, мне пришлось в одиночестве сесть в лодку на стрелке острова Рода, с грустью размышляя об удивительном оптимизме больных, которые способны мечтать о коллекции мумий, стоя одной ногой в могиле.
Рукав Нила между островом Рода и Гизе настолько широк, что требуется не менее получаса, чтобы его пересечь.
Бегло осмотрев кавалерийскую школу в Гизе, знаменитые печи для выведения цыплят, развалины мощных стен, сложенных особым способом, когда в каменную кладку вмуровываются глиняные горшки, придающие постройке не столько прочность, сколько легкость и хороший доступ воздуха, мне осталось еще проехать два лье по ухоженным полям до бесплодного плато, где на краю Ливийской пустыни стоят большие пирамиды.
Чем ближе подходишь к ним, тем меньше кажутся эти гиганты. Таков аффект перспективы, возникающий, вероятно, из-за того, что основание пирамиды равно ее высоте. Между тем, стоя у подножия, не перестаешь восхищаться и ужасаться этими каменными горами, созданными человеком. К вершине первой пирамиды ведет лестница со ступенями метровой высоты.
Одно племя арабов взялось опекать путешественников и сопровождать их во время восхождения на главную пирамиду. Как только эти люди замечают, что в их владения вступил любознательный чужестранец, они галопом мчатся навстречу, изображая настоящую военную игру и стреляя в воздух, чтобы показать, что они целиком в его распоряжении и готовы защищать его от нападений грабителей-бедуинов, которые якобы могут появиться.
Сегодня подобное предположение может вызвать у путешественника лишь улыбку, поскольку он заранее уверен в своей безопасности, но в прошлом столетии оп действительно мог стать жертвой банды лжеразбойников, которые, напугав и ограбив его, сдавались племени, им покровительствовавшему, а племя, в свою очередь, получало значительное вознаграждение за опасности, которым подвергалось, и за ранения, полученные в ходе этой разыгранной битвы.
Мне в сопровождающие выделили четырех человек, которые должны были указывать путь и помогать при восхождении. Сначала я вообще не понимал, как можно подниматься по ступеням, каждая из которых была мне по грудь. Но в мгновение ока двое арабов устремились к этому гигантскому каменному сооружению, и каждый схватил меня за руку. Двое других подталкивали меня за плечи, и все четверо что-то хором пели по-арабски, не забывая повторять при этом древний рефрен: «Элейсон!»