Конец!

Сникет Лемони

«Библиотека» — ещё одно слово, которое может иметь два разных значения, то есть даже в библиотеке вам не избежать путаницы и загадочности происходящего в мире. Наиболее распространённое значение слова «библиотека» относится к собранию книг или документов, и именно с такими библиотеками имели дело Бодлеры за время своих приключений и несчастий, от собрания юридических книг судьи Штраус и до отеля «Развязка», который сам по себе был грандиозной библиотекой, а, как выяснилось, вблизи была спрятана ещё одна. Однако слово «библиотека» может относиться также к массе знаний или к источнику познания, — например, Клаус Бодлер был кладезем сведений, накопленных в мозгу, а Кит Сникет — источником сведений для Бодлеров с её рассказами об организации Г. П. В. и её благородных задачах. Поэтому, когда я пишу, что бодлеровские сироты очутились в самой громадной библиотеке, с какими имели дело, я употребляю именно второе значение слова, ибо чащоба являла собой громадную массу знаний и была кладезем сведений, хотя дети там не увидели ни клочка бумаги. Предметы, которые прибило к берегам острова за многие годы, могли ответить на любые вопросы Бодлеров и на тысячи других вопросов, которые им ещё не приходили в голову. Во все стороны, насколько хватало глаз, простирались нагромождения предметов, горы вещей, груды свидетельств, кипы материалов, скопления деталей, штабеля обломков, вороха вещиц, созвездия мелочей, галактики изделий и вселенные всяческого добра — собрание, скопление, масса, сосредоточение, сборище, толпа, стадо, стая и реестр всего на свете. Тут было все, что вмещал в себя алфавит: автомобили и абажуры, будильники и бусы, вазы и виолончели, графины и гарроты [8] , домино и диски, ермолки и ежегодники, жакеты и жаровни, замки и зонты, иконы и инструменты, кроссовки и кабели, лопаты и лампы, моторы и магниты, набойки и насосы, офтальмоскопы и оттоманки, парики и памятники, рамки и рюкзаки, станки и саксофоны, тарелки и таблетки, урны и уздечки, фены и ферменты, хлысты и хлопушки, центы и центрифуги, чемоданы и черепа, шиллинги и шапки, щётки и щеколды, этикетки и электромагниты, юбки и юрты, яхты и ящики, ну а также все, в чем можно содержать алфавит, — от картонной коробки, где отлично вмещаются двадцать шесть деревянных кубиков [9] , до школьной доски, на которой прекрасно можно написать мелом двадцать шесть букв. Там были разные предметы в любом количестве, начиная от одного мотоцикла до бесчисленных китайских палочек для еды, а также предметы с цифрами на них — от автомобильных номерных знаков до калькуляторов. Там валялись предметы, относящиеся к разным климатам, — от снегоступов до потолочных вентиляторов, а также предметы на все случаи жизни — от зубочисток до футбольных мячей, и те, которые можно использовать только в определённых случаях в определённом климате, например непромокаемый комплект для приготовления фондю. Там были газетные вкладки и книжные закладки, верхнее платье и нижнее белье, жёсткая кожаная обивка и мягкие пуховые кашне, электроплитки и мороженицы, колыбели и гробы — одно пришло в полную негодность, другое было слегка повреждено и подлежало небольшой починке, третье — новое, с иголочки. Некоторые предметы были знакомы Бодлерам, например треугольная рамка и медная лампа в форме рыбы, а попадались предметы, которых Бодлеры никогда не видали, скажем скелет слона и блестящая зелёная маска, которую кто-то надевал, изображая на маскараде стрекозу. Про некоторые предметы Бодлеры не могли сказать, видали они их раньше или нет, например деревянная лошадь-качалка и кусок резины, похожий на ремень от вентилятора. Там были вещи, с виду имевшие отношение к истории Бодлеров, например пластиковая копия клоуна и сломанный телеграфный столб, а другие вещи были, видимо, частью чужих историй, к примеру вырезанная из дерева чёрная птица и драгоценный камень, сиявший, как яркая луна в полнолуние. И все эти предметы, имевшие свою историю, были разбросаны вокруг таким образом, что Бодлерам казалось — либо чащоба организована по какому-то определённому загадочному принципу, либо никак не организована. Короче говоря, Бодлеры очутились в самом большом хранилище, какие только им встречались, но не знали, откуда начинать поиски. Они стояли молча, в оцепенении, и долго оглядывали бескрайний ландшафт — а потом подняли головы и посмотрели на самый большой предмет: он возвышался над чащобой и укрывал её всю своей сенью. Это была яблоня толщиной с большой дом, ветви её были длиной с городскую улицу. Она защищала хранилище от частых штормов и предоставляла свои горькие яблоки любому, кто осмеливался сорвать их.

8

Средство удушения в средневековой Испании.

9

В английском алфавите двадцать шесть букв.

— Нет слов, — шепнула Солнышко.

— У меня тоже, — подтвердил Клаус. — Не могу глазам поверить. Правда, островитяне говорили, что в конце концов к здешним берегам прибивает все, но я и не представлял, что чащоба столько в себя вмещает.

Вайолет подобрала вещицу, лежавшую у неё под ногами, — розовую ленту с пластиковыми маргаритками — и стала завязывать себе волосы. Те, кто не общался с Вайолет постоянно, не усмотрели бы в этом ничего особенного, но те, кто знал её хорошо, понимали: если она хочет, чтобы волосы не лезли ей в глаза, значит, колёсики и рычажки в её изобретательском мозгу закрутились вовсю.

— Только представить, сколько я бы тут могла всего соорудить, — сказала она. — Я могла бы сделать лубки для ног Кит, лодку, которая увезла бы нас с острова, фильтрационную систему для пресной воды. — Голос её замер. Она смотрела вверх, на ветви яблони. — Я могла бы построить все, что угодно.

Клаус подобрал вещь, лежавшую под ногами, — шапочку из алого шелка — и сказал, держа её перед собой:

— В таком месте, как это, наверное, таятся бесчисленные секреты. Даже и без всяких книг я мог бы исследовать все подряд.

Солнышко огляделась.

— Обслуживание а-ля рюсс, — сказала она, имея в виду нечто вроде «даже из простейших ингредиентов я могла бы приготовить изысканное блюдо».

— Не знаю, с чего и начать. — Вайолет провела рукой по груде светлых досок — похоже, остатков бельведера [10] .

— Начнём с оружия, — хмуро произнёс Клаус. — Для этого мы сюда и пришли. Едгин и Финн ждут от нас помощи в бунте против Ишмаэля.

Старшая Бодлер покачала головой.

10

Бельведер — беседка на крыше здания или на горке с видом на окрестности.

— По-моему, это неправильно, — сказала она. — Нельзя использовать это место для содействия расколу.

— Но может быть, раскол необходим, — возразил Клаус. — Здесь накопились миллионы вещей, которые могли бы пригодиться колонии, но из-за Ишмаэля они пропадают тут зря.

— Никто никого не заставляет выбрасывать вещи, — напомнила Вайолет.

— Давление окружающих, — подсказала Солнышко.

— Мы и сами можем оказать некоторое давление, — твёрдо сказала Вайолет. — Нам удавалось одолеть куда худших личностей, чем Ишмаэль, и с меньшим запасом подсобных средств.

— А мы в самом деле хотим одолеть Ишмаэля? — задал вопрос Клаус. — Он сделал остров безопасным, хотя и немного скучным. Он обезвредил Графа Олафа, хотя и несколько жестоким способом. Ноги у него глиняные, но я не уверен, что он — корень всех бед.

— А в чем корень бед? — спросила Вайолет.

— Смолка, — вдруг выпалила Солнышко.

Старшие удивлённо воззрились на неё, но быстро поняли, что младшая Бодлер не отвечает на их вопрос, а просто указывает на Невероятно Смертоносную Гадюку, которая заскользила куда-то в сторону, стреляя туда-сюда глазами и высовывая язык, как бы ощупывая воздух.

— Похоже, она знает, куда ей надо, — заметила Вайолет.

— Может, она здесь уже бывала? — предположил Клаус.

— За ней, — проговорила Солнышко, что означало «давайте пойдём за нею и поглядим, куда она направляется». И, не дожидаясь согласия старших, она кинулась вдогонку за змеёй, а Вайолет с Клаусом кинулись вдогонку за сестрой.

Путь пресмыкающегося был такой же извилистый и петлистый, как она сама, и Бодлерам пришлось не раз перелезать через всевозможные препятствия — от картонного ящика, промокшего во время бури, полного чего-то белого и кружевного, до раскрашенного задника, изображающего закат, который, вероятно, использовали в какой-то оперной постановке. Дети определили, что по этой тропе кто-то уже ходил, так как земля была покрыта следами ног. Змея передвигалась с такой скоростью, что Бодлеры не поспевали за ней, но зато они шли по следам, присыпанным по краям чем-то белым. Это, конечно, была высохшая глина. Дети быстро дошли до конца тропы, по которой ходил Ишмаэль, и оказались у подножия яблони как раз вовремя — они успели заметить кончик змеиного хвоста, исчезающий в дыре между корнями яблони. Если вы когда-нибудь стояли у подножия старого дерева, то знаете, что корни очень часто выходят на поверхность и тогда искривлённые их углы образуют пустое пространство под стволом. В это-то пустое пространство и скользнула Невероятно Смертоносная Гадюка, а спустя какую-нибудь секунду нырнули за нею и Бодлеры. Их разбирало любопытство — какие тайны откроют они под корнями дерева, укрывающего столь загадочное место. Сперва Вайолет, потом Клаус, а затем Солнышко спустились в потайную пещеру. Под корнями было темно, и в первые минуты Бодлеры старались приспособиться к мраку и понять, где они. Но потом средний Бодлер вспомнил про фонарик и включил его, чтобы он и сестры, пребывая во мраке, хотя бы не находились в темноте.

Сироты стояли в более просторном, чем предполагали, помещении и гораздо более благоустроенном. Вдоль одной стены шла большая каменная скамья, и на ней лежали простые и опрятные инструменты, включая несколько острых бритвенных лезвий, а также стояла стеклянная миска с клеем и рядом — несколько кисточек с узкими тонкими кончиками. Вплотную к стене стоял стеллаж, сплошь уставленный книгами всех форм и размеров и всевозможными документами, аккуратно сложенными стопкой, или скатанными в трубку, или же скреплёнными скрепками. Полки уходили куда-то в глубину, куда не доставал луч фонарика, и исчезали в темноте, так что невозможно было определить, какой длины стеллаж и какое количество книг и документов он содержит. Напротив книжных полок расположилась элегантная кухня с большой пузатой печкой, несколькими фаянсовыми раковинами и высоким гудящим холодильником; квадратный деревянный стол был уставлен кухонными принадлежностями — от миксера до набора для приготовления фондю. Над столом висела полка с крючками, на которых болтались всевозможные кастрюльки и сковородки, а также пучки трав, вяленая рыба и даже немного копчёного мяса — салями и прошютто (итальянская ветчина, которой бодлеровские сироты однажды вместе с родителями наслаждались на сицилийском пикнике). К стене же была прибита живописная полка со специями, на которой толпились многочисленные большие банки с травами и баночки с приправами; стоял тут также буфет со стеклянными дверцами, сквозь которые виднелись стопки тарелок, миски и кружки. Центр этого огромного пространства занимали два больших, удобных для чтения кресла — на сиденье одного лежала гигантская книга, гораздо больше географического атласа и даже толще большого толкового словаря, а другой готов был принять любого читающего. И наконец, дети увидели непонятное медное сооружение, имеющее вид большой трубы с парой биноклей внизу; оно поднималось вверх и уходило в толщу корней, образующих потолок. Невероятно Смертоносная Гадюка гордо зашипела, как могла бы завилять хвостом собака, выполнив трудное задание, а трое детей огляделись вокруг, сосредоточиваясь каждый на своей области компетенции, иначе говоря, «на той части комнаты, в которой каждый из Бодлеров хотел бы проводить время».

Вайолет направилась к медному устройству и заглянула в окуляры.

— Я вижу океан! — с удивлением воскликнула она. — Это огромный перископ, и он гораздо больше того, что был на «Квиквеге». Наверное, он поднимается на высоту ствола и выдаётся над самой верхней ветвью.

— Кому может прийти в голову смотреть на океан отсюда? — удивился Клаус.

— С такой высоты видны штормовые облака, — объяснила Вайолет, — когда они движутся в эту сторону. Таким образом Ишмаэль и предсказывает погоду — не с помощью магии, а с помощью научного оборудования.

— А этими инструментами он реставрирует книги, — сказал Клаус. — Книги тоже прибивает к этим берегам, как в конце концов и все остальное. Но страницы и переплёты портятся от воды, поэтому Ишмаэль чинит их и ставит на полки. — Клаус подобрал темно-синюю книжку, лежавшую на скамье. — А вот и моя записная книжка, — сказал он. — Наверное, Ишмаэль хотел убедиться, что страницы не промокли.

Солнышко взяла со стола знакомый предмет — мутовку — и поднесла к носу.