Конечная остановка (сборник)
Шрифт:
Да, так бы Виталий и сказал, если бы ему позволили защищать себя самому и если бы у него были те доказательства, на которые он рассчитывал и которых у Спенсера быть не могло.
Судья удивленно смотрел на адвоката, Макинтош высоко поднял брови и, похоже, хотел покрутить пальцем у виска, но сделать это ему не позволила внутренняя интеллигентность и нежелание быть обвиненным в неуважении к суду.
– Если высокий суд позволит, – продолжал Спенсер, все более возвышая голос, – я приглашу двух свидетелей, которые дадут по данному делу разъяснения. Уверен, что эти разъяснения удовлетворят не только высокий суд, но и обвинение.
– Гм… – недовольно произнес судья. – Вообще-то, господин адвокат, имена ваших свидетелей вы должны были заранее представить секретарю.
– Не было времени, – отмахнулся Спенсер. – Процедурой этот случай предусмотрен.
– Безусловно, – кивнул судья. – Хорошо. Сколько у вас свидетелей? Двое? Пригласите первого.
Кого вызвал Спенсер? Почему не сказал Виталию?
Дверь напротив открылась, и в зал, опасливо оглядываясь, будто ожидая то ли погони, то ли удара в спину, вошел Эндрю Ланде, профессор физики Колумбийского университета. Ланде, хотя и предложивший помощь, но имеющий свой взгляд на природу темного вещества. Что он может сказать? Что Дымов – хороший ученый и честный человек? Как Спенсер вышел на Ланде? Впрочем, с адвоката взятки гладки; для него все астрофизики-космологи – приятели и сочувствующие, о борьбе научных школ он наверняка слышал, но не считал чем-то серьезным, способным омрачить даже личные отношения.
Ланде, тем временем, сообщил сведения о себе, расписался, где было указано, и занял свидетельское место. На Виталия он не посмотрел.
– Что вы можете сказать по рассматриваемому делу? – не очень дружелюбным тоном спросил судья. Он тоже не понимал, зачем адвокат вызвал человека, ничего, скорее всего, не знавшего о деталях трагедии.
– Ваша честь, – начал Ланде. Он вцепился обеими руками в углы свидетельской кафедры, будто хотел поднять ее и бросить в сторону судейского возвышения, – постараюсь быть кратким, но прошу не перебивать меня вопросами, пока я не закончу выступление.
– Вы ставите суду условие? – поразился судья.
– Ни в коем случае. Мне придется говорить о достаточно сложных вещах, и, если меня будут перебивать, то объяснения отнимут больше времени…
– Хорошо, – буркнул судья. – Говорите. Надеюсь, десяти минут достаточно.
– Ваша честь, я хочу сказать, что доктор Виталий Дымов – один из лучших космологов современности. Его работы по теории ускоренного расширения Вселенной, о природе темного вещества и темной энергии известны во всем мире и, например, на прошлой неделе вызвали большой интерес на Европейской конференции по планированию экспериментов на Большом адронном коллайдере. Именно там доктор Дымов делал доклад, когда в Лансинге произошла трагедия, к которой он не мог иметь прямого отношения.
– Прямого отношения! – встрепенулся Макинтош. – Следовательно – косвенное отношение…
– Я просил не перебивать! – неожиданно громко воскликнул Ланде, всем корпусом повернувшись к помощнику прокурора. Со своего места Виталий не мог видеть, какой взгляд бросил Ланде на Макинтоша, но – удивительное дело! – тот сделал вид, будто и не собирался прерывать выступавшего.
– В свое время, – продолжал Ланде, – суду станет ясно, какое сугубо косвенное отношение мог иметь доктор Дымов к гибели своей жены – тоже, кстати, известного специалиста в области космологии. В этом деле никогда не будет ясности и никакое судебное решение не отразит реальной картины, если суд не примет во внимание физические аспекты. Доктор Дымов, повторяю, занимается проблемой скрытой массы во Вселенной, или, как это сейчас принято называть, – проблемой темного вещества. Вероятно, суду неизвестно, что все видимое на небе – лишь малая часть реальной массы Вселенной. Три четверти вещества находится в состоянии, которое мы наблюдать не можем. Но мы знаем, что это вещество существует, поскольку оно притягивает видимую материю в галактиках и в межгалактическом пространстве. Я опускаю доказательства – если высокому суду интересно, на эту тему доктор Дымов сможет прочесть обстоятельный доклад…
– Г-х-м… – судья громко выразил свое отношение к речи свидетеля, но не стал прерывать выступавшего, только посмотрел на электронные часы, висевшие над входной дверью.
– Существуют по меньшей мере две научные школы, по-разному объясняющие природу темного вещества, – невозмутимо продолжал Ланде. Виталий напряженно вслушивался. Пока Эндрю не сказал ничего, что могло бы повредить, но сейчас наступил критический момент: три школы, верно, но Ланде и Виталий принадлежали к разным. – Согласно одним представлениям, темное вещество – это обычные звезды малой массы, холодные, а потому и не излучающие достаточное количество света, чтобы их можно было наблюдать даже в такие мощные телескопы, как VLT или космические «Хаббл» и «Гершель». Вторая школа полагает, что темное вещество – это элементарные частицы, значительно более тяжелые, чем протон. Они чрезвычайно слабо взаимодействуют с обычным веществом. Не исключено, что из этих частиц образуются объекты, подобные обычным звездам или планетам. Такая звезда – это удивительное физическое явление! – может столкнуться с Землей, наша планета пролетит сквозь темную звезду, а мы почувствуем только изменение силы тяжести, но ничего не увидим, ни с чем не столкнемся… Может, нечто подобное уже происходило в земной истории. Скажем, гибель динозавров обычно объясняют падением гигантского метеорита, но кратера не нашли, хотя есть кандидаты… Простите, я немного отвлекся.
– Гхм, – прокомментировал судья. – Три минуты, сэр.
– Да-да. Согласно предположениям доктора Дымова, развитым в его статьях последних лет, газ из частиц темного вещества присутствует везде. Земля погружена в этот газ. Этим газом наполнен зал, в котором мы находимся. Парадокс, но плотность этого газа может оказаться больше плотности воздуха. Каждый может построить из обычных камней дом или насыпать гору песка. Темное вещество тоже можно собрать в сосуд или сделать из него массивную гирю. Понимаете, к чему я веду? Гиря из темного вещества будет притягивать, но ударить ею человека невозможно. Есть, однако, люди, чье сознание чрезвычайно слабо взаимодействует с реальностью. Это люди, находящиеся в коме, а также в состоянии летаргического сна и еще аутисты, чья, как полагают врачи, болезнь находится в крайней и неизлечимой стадии. Именно эти люди, чей мозг работает в чрезвычайно специфическом и очень мало изученном режиме, способны, согласно идеям доктора Дымова, активно взаимодействовать с темным веществом. Никто не знает, как происходит такое взаимодействие и происходит ли вообще. У доктора Дымова есть на этот счет определенные гипотезы, которые он сможет представить суду. В данном случае не исключено, что так называемое преступление, в котором обвиняют доктора Дымова и мисс Гилмор, может быть результатом взаимодействия темного вещества с обычным – в данном случае с веществом разрушенного аппарата…
– Сэр! – встал Макинтош. В течение всей речи Ланде он сидел как на иголках, порывался вставить слово, искал для этого повод и, наконец, найдя, немедленно бросился в атаку. – Ваша честь! Я не сомневаюсь в научной компетенции профессора Ланде, но какое все сказанное имеет отношение к рассматриваемому делу? К тому же, профессор сам себе противоречит! Сначала он говорит, что… э-э… темное вещество никак не взаимодействует с обычным, а потом заявляет, что разрушение аппарата, обеспечивавшего жизнедеятельность жертвы, произошел в результате такого… з-э… взаимодействия. Где логика?
– Гхм… – произнес судья и с интересом посмотрел на Ланде, ожидая ответа. На лице судьи ясно можно было прочитать его намерение объявить содержание произнесенной речи юридически ничтожным, не влияющим на результаты экспертизы и недостойным дальнейшего внимания.
Виталий не мог со своего места видеть, какой взгляд бросил Эндрю на Макинтоша. Он Виталий увидел другое – во втором ряду сидела девочка, а точнее, женщина, так похожая на девочку, что невольно возникала мысль: кто пустил в зал ребенка? Что делала здесь миссис Болтон?
– Ваша честь, – обратился Ланде к судье, – идеи, о которых я сказал, доктор Дымов начал разрабатывать, когда с его женой произошло несчастье. Доктор Дымов полагал, что, решив проблему темного вещества, он сумеет помочь своей жене Диноре. У меня есть еще минута, но я хотел бы закончить свои показания после того, как суд выслушает второго свидетеля защиты.
– Гхм… – произнес судья. Похоже, это междометие составляло сегодня большую часть его активного словаря. Он произносил свое «гхм» сначала с угрозой, потом с сожалением, удивлением и, наконец, с ожиданием: хорошо, выслушаем второго свидетеля, возможно, понять его будет не так трудно, как первого.