Конечная остановка
Шрифт:
– Скажи, старшой, а когда ты читаешь беллетристику, то готовишь себе тексты для чтения? Ну, редактируешь до того?
– А як же! Дед Двинько когда-то присоветовал скопом лишние вздорные кавычки удалять. Он даже мне список терминологических слов дал, которые лохи из писарчуков и редакторов очень любят закавычивать с большой дури. Как то: язык, кошка, хвост, окно, дворники и так далее.
На край я всегда заменяю дурацкий лошиный "ленч" на нормально транслитерированный "ланч", каб читать было ёмка и стромка...
Глава двадцатая
Не все тогда пошло на стать
Для
Воспользовавшись служебным кодом, Двинько вошел в искомый подъезд, неспешно поднялся по вымытой, еще влажной лестнице на второй этаж. Дверь нужной ему квартиры немедля отворилась без звонка. Надо полагать, его ждали, по всей видимости, наблюдали озабоченно. И прибытие званого гостя не осталось незамеченными нынешними обитателями квартиры. То есть, будем благонадежны, теми, кому это жилье требуется вовсе не для проживания по букве указанного адреса.
В прихожей его встретила крепко сбитая круглолицая невысокая девушка абсолютно не примечательной городской внешности. По первости взглянешь, то мнится как будто где-то знакомой. Тотчас опять мельком: не-не, раней не виделись. Пройдешь мимо и тут же о ней навсегда забудешь.
– Здравствуйте, Алексан Михалыч. Проходьте, коли ласка. Я - Вольга Сведкович. Лев Давыдыч ждет вас.
"И голос-то у нее какой-то увядший, прокуренный, невыразительный унисекс. Но взгляд еще тот... Расстрельно-прицельный, снайперский, прищуром из-под надставленных ресниц, исподлобья бдительно - он дорогого стоит. Словно у следователя на допросе, четко знающего, какого чистосердечного признания ему следует добиваться от подследственного любыми путями.
Пожалуй, деточка, хм, дедуктивно располагает, будто невиновных у нас нет, но есть покамест невыявленные преступники. По-любому, мораль и законы для нее, как и для Левы Шабревича, имеют чисто индуктивное, технологическое применение и приложение к судебно-уголовной практике. Да оно и для вас, наверное, оное так, сударь мой.
М-да... Дедукция не индукция..."
– Располагайтесь поудобнее, мой драгоценный Алексан Михалыч, - обменявшись с гостем рукопожатием, Лев Шабревич взглядом указал ему на два уемистых кожаных кресла у сервированного журнального столика возле запертых балконных дверей и штор, плотно задернутых от пополуденного солнца.
– Чай, кофе?
– Лучше кофейку. Денек, знаете ли, у меня сегодня с утра кофейный, Лев Давыдыч.
– Прелестно услужу вам чашечкой кофе, свежесваренного нашей прелестной Оленькой. Она с вашего позволения деликатно побудет на кухне во время нашей доверительной беседы. Не скажу, будто там для нее привычное женское местонахождение. Но то, чего пожелает, она от нас узнает. Имеющий деликатные технологии да услышит! И постороннего прослушивания нам здесь не надо опасаться. Прелестно и деликатно проверено перед нашим деловым рандеву.
– Всецело полагаюсь в вопросах конфиденциальности на вас, Лев Давыдыч, и на барышню Вольгу Сведкович. Ей ведь более привычны особые деликатные поручения, нежели приготовление кулинарных
– Вы правы, Алексан Михалыч. Ваша проницательность писателя делает вам честь.
– Ох, Лев Давыдыч, давай перейдем попроще на ты без кавычек! Коль скоро почтительной молоди мы не наблюдаем в пределах прямой видимости. И встречаемся мы по нашим делам уголовно-криминальным отнюдь не первый раз. Пускай и знакомы мы с тобой недавно, Давыдыч.
– Без кавычек и без скобок прям скажу тебе, Алексан Михалыч, общаться на ты мне тоже удобнее.
– Вот и славно, Давыдыч. На вы не идем.
В таком случае приступим к нашим объединенным делам. То бишь к трем, нам подопечным и подзащитным телам и душам, томящимся в Американке.
Сначала, скажи-тка мне, Давыдыч, как там Татьяна Бельская, хм, поживает?
– Скажем так, мал-мала поуспокоилась наша Танья. С моей подачи Альбина моя Болбик задушевно обнадежила ее заменой меры пресечения, - хитро сощурился собеседнику адвокат, - на практический домашний арест с юридической подпиской о невыезде на первом же заседании суда по делу обвиняемой гражданки Бельской Т. К.
Для того Татьяне придется на следствии частично признать свою вину в халатном обращении с наркотическими веществами, переданными ей душевнобольной клиенткой-пациенткой имярек. Со слов последней, упаковка героина, точно ею описанная, непосредственно принадлежит данной гражданке. Где она взяла героин, не помнит вследствие нарушений памяти и психических отклонений, подтвержденных компетентной психиатрической экспертизой.
Разумеется, и Тана, и ее протеже, понесшая душевные травмы в результате домашнего насилия, могут на суде отказаться от предварительных показаний ввиду оказанного на них давления во время следствия. А также в силу тяжелейших условий содержания в СИЗО КГБ и в стражном отделении Республиканской психиатрической больницы, что в Новинках.
Кроме прочего, Альбина по моему совету окольно подсказала Тане, откуда и от кого на нее могли бы свалиться нынешние тюремные ужасти-напасти. Насколько я знаю Тану Бельскую, она предпочитает классически хорошо охлажденные блюда в виде личной мести. Разобраться вплотную со всеми подлогами, она это без сомнений понимает, нашей злопамятной Тане гораздо удобнее на свободе.
– Понятненько, Давыдыч. Лишнего не спрашиваю. Надеюсь, вскоре мы свидимся со спадарыней Татьяной. Например, у меня дома на званом гастрономическом мероприятии. Если уж не на торжественном обеде в ознаменование ее счастливого избавления от великих невзгод, то наверняка на маленьком ужине для друзей.
С Евгением нашим Печанским, как я понимаю, дело обстоит несколько печальнее?
– У Евгена, на первый взгляд, веселья мало. Лжесвидетели по-прежнему присутствуют у следствия за кадром и за кулисами.
Тем часом эпизод с ментовским пистолетом, каким бы его нам ни репрезентовали, с подследственного Печанского безоговорочно снят. Меж тем судья мне этаки подмигивает, что он нынче не против подписки о невыезде для моего подзащитного.
Ясна коллизия, прелестно требуется смазка и подмазка скрипучего судебного механизма. Меж тем необходимый смазочный материал в востребованной сумме деликатно передан в надежные третьи руки, - отхлебнув остывшего кофе, Лева Шабревич подлил погорячее себе из кофейника и удовлетворенно откинулся в кресле.