Кони, кони…
Шрифт:
За столом сидел тот самый человек, который заходил к нему в камеру, чтобы удостовериться, что он в состоянии ходить. Это был начальник тюрьмы, или, как его именовали здесь, команданте.
Присаживайся, сказал команданте.
Джон Грейди сел.
Команданте выдвинул ящик, извлек из него конверт и протянул через стол Джону Грейди.
Вот, держи.
Джон Грейди взял конверт.
Где Ролинс, спросил он.
Прошу прощения?
Донде эста ум компадре?
Твой товарищ?
Да.
Ждет
Куда нас теперь?
Вы уходите. Отправляетесь домой.
Когда?
Прошу прощения?
Куандо?
Прямо сейчас. Я больше не хочу вас тут видеть.
Команданте махнул рукой. Джон Грейди взялся за спинку стула, с усилием встал, повернулся и вышел из кабинета. Надзиратели провели его опять по коридору, через холл, через канцелярию и подвели к будке у ворот, где его ждал Ролинс, одетый примерно как и он сам. Пять минут спустя они уже стояли на улице возле больших окованных железом ворот тюрьмы Кастелар.
Неподалеку остановился автобус, и они забрались в него. Они стали пробираться по проходу, а женщины, сидевшие с пустыми корзинками и сумками, что-то тихо им говорили.
Я думал, ты помер, сказал Ролинс.
А я думал, что помер ты.
Что произошло?
Расскажу потом. А пока давай просто посидим. Без разговоров, ладно?
Ладно.
С тобой все в порядке?
Да.
Ролинс повернулся к окну. Было тихо и пасмурно. Начал накрапывать дождь. Редкие капли гулко барабанили по крыше автобуса. Дальше по улице маячили очертания собора – круглый купол и колокольня.
Всю жизнь мне казалось, что беда совсем рядом. Не то чтобы со мной обязательно должно приключиться что-то такое, но просто до беды рукой подать, произнес Ролинс.
Давай пока помолчим, сказал Джон Грейди.
Они сидели и смотрели на дождь. Женщины тоже помалкивали. Небо затянуло тучами, и нельзя было различить то светлое пятно, где могло бы скрываться солнце. В автобус вошли еще две женщины. Они заняли места, после чего водитель повернулся, захлопнул дверь, посмотрел в зеркало, проверяя, что там сзади, включил мотор, и автобус тронулся с места. Кое-кто из женщин стали протирать окна рукавами и оборачиваться на тюрьму, укутанную пеленой мексиканского дождя. Она высилась словно старинная крепость в осаде, где вокруг сплошные враги.
Они проехали несколько кварталов и оказались в центре. Когда Джон Грейди и Ролинс выбрались из автобуса, на площади горели фонари. Они медленно перешли через нее и спрятались под крышей галереи. Они стояли и смотрели на дождь. Четверо музыкантов в вишневой форме стояли рядом, держа в руках свои инструменты. Ролинс казался каким-то потерянным, без шляпы, в севшей одежде и не на лошади.
Давай чего-нибудь съедим, сказал Джон Грейди.
У меня нет денег.
Зато у меня есть.
Откуда?
Мне дал конверт начальник тюрьмы.
Они вошли в
Ролинс посмотрел в окно.
Давай возьмем по бифштексу, предложил Джон Грейди.
Давай.
Они заказали бифштексы с жареной картошкой и кофе, официант кивнул и унес меню. Джон Грейди встал, подошел к стойке и купил две пачки сигарет и по коробке спичек. Сидевшие за столиками смотрели, как он возвращается на свое место.
Ролинс закурил.
Почему мы еще живы, спросил он.
Она нас выкупила.
Сеньора?
Да, ее тетка.
Почему?
Не знаю.
Вот, значит, откуда деньги?
Да.
Это как-то связано с Алехандрой?
Наверное.
Ролинс курил и смотрел в окно. Снаружи было тем но, и огни кафе и уличных фонарей играли в лужах.
Это единственное объяснение?
Да.
Ролинс кивнул.
Я запросто мог бы удрать оттуда, куда меня поместили. Это была обычная больница.
Ну и почему же ты не удрал?
Не знаю. По-твоему, я свалял дурака?
Не знаю. Может быть
Ну а ты бы как поступил?
Я бы не бросил тебя.
Я так и подумал.
Ролинс едва заметно улыбнулся. Потом отвернулся.
Официант принес кофе.
Там лежал еще один парень, сказал Ролинс. Парень как парень. Сильно порезанный. Вышел погулять в субботу вечером. В кармане были доллары. Или там песо. Но очень немного. На него напали… Глупо, правда?
Ну и что с ним стало?
Он помер. Когда его выносили, я подумал: как он удивился бы, если бы смог только посмотреть на себя со стороны. Во всяком случае, мне было странно это видеть, а ведь речь шла даже не обо мне. Смерть как-то не входит в наши планы, верно?
Верно.
Ролинс кивнул, потом, помолчав, сказал:
Во мне теперь есть мексиканская кровь.
Он посмотрел на Джона Грейди. Тот зажигал сигарету. Потом он потушил спичку, бросил ее в пепельницу и посмотрел на Ролинса.
Ну?
И что это теперь значит, спросил Ролинс.
В каком смысле?
Это теперь означает, что я отчасти мексиканец, да?
Джон Грейди затянулся сигаретой, выпустил струйку дыма и откинулся на спинку стула.
Отчасти мексиканец, повторил он.
Да.
Ну а сколько в тебя влили? Говорят, больше литра. Сильно больше? Не знаю.
Ну, даже литр мексиканской крови превращает тебя в полукровку.
Ролинс уставился на него, потом сказал:
Да нет, не может быть.
Господи, да не все ли равно? Кровь – это кровь. Она не знает, откуда она родом.
Официант принес бифштексы. Они принялись за еду. Джон Грейди посмотрел на Ролинса. Тот поднял голову.
Ты что, спросил он.
Ничего.
Ты, по-моему, не очень рад, что выбрался из кутузки.