Коньки и Камни

Кардона Фрэнки

Когда они приблизились, взгляд Дэмиена встретился с моим, и между нами промелькнул невысказанный вызов. Он знал, чего я хочу, чего жажду. И он упивался властью, которую имел надо мной, той извращенной игрой, в которую мы играли.

Губы Минки приоткрылись в сладкой неизвестности. Она излучала невинность даже в этой развратной обстановке, что только разжигало огонь, пылавший во мне. Ее чистота словно взывала к моей тьме, притягивая к себе, и я не мог устоять.

Дэмиен отпустил ее и отступил назад,

его глаза сверкнули злобным блеском.

"Добро пожаловать на ежегодный призыв этого года", — объявил он.

Девочки снова начали смеяться.

Минка повернула голову. "Что?" — спросила она.

"О, разве вы не слышали? Команда проводит свой собственный драфт во время ориентации. Мы выбираем, кто будет нашим первым нотчем. И тебя выбрали для участия".

Она покраснела при виде этого. "Я не поэтому…"

Он шагнул к ней. "Разве не этого ты хочешь? Свободы от ожиданий своей семьи?" — спросил он. "Право самой выбирать?"

"Я не собираюсь…"

"Ты даже не можешь произнести это слово, не так ли?" Он наклонился к ней, и его дыхание коснулось ее лица.

Я стиснул зубы.

Слишком близко.

Он был слишком близко.

Его глаза нашли мои, как будто он тоже это знал. Он хихикнул, но звук был пустой.

"Ну же, Мэтерс", — сказал он. "Твой брат не знает, что ты здесь. Он не любит участвовать в призыве. А этот дядя, конечно, не знает, что здесь происходит. Разве тебе не надоело делать все, что они говорят? Ведь именно тебе предстоит унаследовать Змей. Разве ты не хочешь самой распоряжаться своей жизнью? Разве ты не хочешь хотя бы этого?"

Ее брови сошлись. Он не продавал ей это, что меня не удивило.

"Мы оба знаем, что ты помолвлена с этим придурком из Лейкшора, — продолжил он. "Захудалым братцем Вулфа. Неужели ты хочешь, чтобы он стал твоим первым?"

"I-"

"Очевидно, что ты девственница, и мы можем помочь с этим", — сказал он. "Мы ведь можем быть нежными, правда, мальчики? Для нас важно согласие, так что если ты хочешь уйти…"

"Я хочу уйти", — настаивала она, ее голос был ровным.

Я шагнул вперед. "Я заберу ее".

Дэмиен бросил на меня взгляд, но не выглядел невозмутимым. Он отступил назад, давая мне возможность подойти ближе. Ее руки дернулись, собираясь снять повязку, но Дэмиен поймал ее за запястье.

"Э-э-э", — сказал он. "Только тем, кто играет в эту игру, позволено видеть. Наш Номер 1 отведет вас обратно. Надеюсь, Генри не заметит".

Я протянул руку, замешкавшись лишь на секунду. Физические прикосновения были не тем, к чему я привык. Даже когда я трахался, я старалась обходиться минимумом. Мне не нравилось, когда ко мне прикасались; мне не нравилось прикасаться к кому-то еще. И все же мне нужны были ее руки, чтобы требовать ее. Я хотел видеть синяки на ее теле, где я помечал ее

как свою.

Как не более чем объект для моего использования.

Наконец я положил руку ей на спину и мягко вывел ее из главной комнаты.

"С..спасибо", — пробормотала она.

Я ничего не ответил.

Я пожалел, что она не поблагодарила меня.

"Ты хорошо пахнешь", — продолжила она. "Как… сосна. И снегом".

Мои глаза сузились до щелей. К чему она клонит?

Я перенес ее с главного этажа на лестницу. Внизу находился подвал, куда одни парни уводили девушек, а другие оставались на главном этаже и пользовались спальнями.

Охотничий зал.

Это было место, куда игроки ходили, чтобы снять стресс. Девушка по нашей прихоти, когда бы мы ни захотели.

Еще один грязный секрет Крествуда, хотя я сомневался, что преподаватели знают о нем.

Я вел Минку по коридору, тусклое освещение отбрасывало вытянутые тени вдоль стен. В воздухе витал слабый запах состаренного дерева, земляной аромат, который окутал нас, когда мы подошли к неприметной двери в конце коридора. Сам коридор носил следы времени: стены украшали старинные картины — остатки прошлой эпохи, застывшей во времени.

Крепко взявшись за ручку, я толкнул дверь, открыв комнату, пропитанную тихой элегантностью. Мягкие, приглушенные оттенки преобладали в интерьере, стены украшали гобелены, напоминающие о забытом прошлом. Антикварная мебель, обветрившаяся от возраста, но излучающая непреходящее очарование, украшала комнату: пара кресел, стоящих по бокам скромного кофейного столика, письменный стол из красного дерева, приютившийся в углу и украшенный старинными латунными светильниками, и книжные полки, уставленные обветренными томами.

Однако центральное место здесь занимало широкое окно с видом на безмятежную территорию кампуса, лунный свет проникал сквозь тонкие занавески, которые мягко развевались на ночном ветерке. Комната напоминала святилище, убежище, огражденное от суеты студенческой жизни, — место, где шепот ожиданий исчезал, и оставались только люди и ничто другое.

Когда я ввел Минку внутрь, спокойствие комнаты, казалось, окутало нас, тишина пропитала воздух. Мягкое сияние старинной лампы создавало теплую атмосферу.

"Куда мы идем?" — спросила она.

Я закрыл дверь.

Запер ее.

Я переключил свое внимание на нее.

Она напоминала мне маленькую лань, заблудившуюся в лесу. Было что-то манящее в том, как она закрывала глаза с повязкой, как углублялось ее дыхание, чтобы подчеркнуть ее грудь.

Она была слишком чиста для этого мира.

Было бы правильно, если бы ее запятнали, и я был бы тем, кто это сделает.

"Простите меня?" — спросила она.

"Закрой рот, маленькая лань", — сказал я.