Конкуренты

Лукьяненко Сергей Васильевич

— Прячутся на всякий случай? — спросил я. — Ну, вдруг во всем их обвинят?

Юноша подозрительно посмотрел на меня и покачал головой.

— Нет… я думаю, тут другое. Просто евреи в целом… осторожнее.

— И умнее, — сказал я.

Левинсон посмотрел на меня еще более подозрительно и не стал это комментировать.

— Нормальный еврей в такую подозрительную контору не полезет, вербоваться звездным пилотом на таких условиях не станет… А я — поперся!

— Да перестань, — попытался я его утешить. — Ты же не знал, что все всерьез.

— Почему?

Я как раз был уверен, что это не шутка! В том-то и дело!

— А… — Я кивнул. — Так хотел в космос?

— Нет, просто такой дурак… А вы как попали?

— Со мной все в порядке, — успокоил я его. — Я попал по-русски. В пьяном виде.

— Вот видите! — с такой горечью сказал Левинсон, словно мое пьяное состояние было… даже не индульгенцией, а доблестью. Помолчал и добавил: — Я скрипку ненавижу! Я и подписал контракт в знак протеста. Чтобы, значит, летать. А не пиликать. Да уж, полетал! На меня как накинулись! Сказали, что я с ума сошел. Что у них с развлечениями полный швах. Что платить будут в десять раз круче, чем я пилотом заработаю. И вообще… что в мужские компании суровых пилотов, которые второй год без женщин летают, молодым юношам лучше не соваться…

— Ну, это тебя запугивали.

— Может быть, — с тоской сказал скрипач. — Но кто его знает…

Он допил свое молоко, взял футляр, вежливо поклонился. Я склонил голову в ответ. Левинсон направился к барной стойке.

Забавно.

Значит, национальный состав России в целом соблюден?

Это что-то значит? Или случайность?

И почему же, черт возьми, здесь нет американцев, французов, немцев, китайцев…

Левинсон расчехлил свою скрипку. Постоял в задумчивости, прижав щеку к деке.

Начал играть.

Ну, неплохо так вроде играл. Я же не музыковед.

Хотя те, кто играет на скрипке с раннего детства и до восемнадцати, в моем представлении должны играть лучше…

С другой стороны, к чему ему напрягаться?

А вот зачем он ко мне подошел и стал плакаться о своей глупости и нелегкой судьбе? Накипело?

Странно как-то…

Я допил свой ликер и решил, что на этом надо остановиться. А то пригласят на Суд Чести — а я лыка не вяжу.

Тысячного еврея Леонида Левинсона я тоже решил выбросить из головы. Иначе сейчас начну играть в следствие и придумывать странности на пустом месте. Подошел и подошел… может, накипело у парня…

— Катран. — Ленка подошла ко мне, погруженному в раздумье, совершенно неожиданно. — Хорошо, что ты уже здесь.

Она сменила свой мешковатый комбинезон на юбку и блузку. Ну надо же! Туфли на ногах, правда, были грубоваты — но стачать туфли куда сложнее, чем сшить одежду.

— Шикарно выглядишь, — сказал я.

— Угостишь даму коктейлем?

— Да легко.

Я сходил к стойке и вернулся с двумя молочными ликерами — последним из барного ассортимента, что я не пробовал.

— Мои любимые, — сказала Лена. — После того, как абсент запретили.

— Какой абсент?

— Ты знаешь, говорят — почти настоящий был. Все

ингредиенты удалось синтезировать. Но уж слишком сильно бил по мозгам.

— Ясно.

Мы глотнули молочного ликера. Ну… «Бейлис» для бедных. Когда-то в юности мы подобное делали с друзьями из водки и сгущенки.

— Ты извини, что я исчезала, — сказала Лена. В глазах у нее плясали озорные искорки. — Мне надо было поговорить. Выяснить отношения. С бывшим парнем.

— А… — только и сказал я.

— Мне не очень нравится то, что у нас сложилось на станции. Ну… я не ханжа, но мне полиандрия не нравится. Как ни странно. У меня всегда был только один мужчина. Они часто менялись, но не пересекались.

— Понятно.

— Ты доволен или нет? — резко спросила Лена. — Или я чего-то себе напридумывала попусту?

— Нет. То есть да. Я доволен. Я очень доволен, Лена. Только это неожиданно…

— Почему у мужчин все неожиданно? — Лена фыркнула. — Ладно. Давай о важном. Сейчас подойдут наши судьи…

— Сюда?

— А почему бы и нет? Эти мероприятия редко афишируют, но и не секретничают. Я кое-что узнала. Мне практически ничего не инкриминируют. Я оказала сопротивление, даже убила одного из нападавших… в общем — со мной все в порядке. С тобой сложнее. Ты согласился пилотировать. Отвез их на базу. Более того — именно ты придумал, как сбить нападавший корабль.

— Сбила-то ты.

— Ну, тут они не рискуют претензии выдвигать… Над ними станут смеяться все пилоты — судить Водилу за то, что она сожгла корабль агента администрации из ручного плазмомета…

— И что мне делать?

Ленка пожала плечами.

— Упирай на то, что ты новичок. Что нас собирались уничтожить. Что ты даже не представлял, что такое возможно — сбить корабль из плазмомета…

— А что мне грозит?

— Корабль могут отобрать! В качестве компенсации за порчу казенного имущества!

— И все? — удивился я.

— Тебе мало? Сейчас ты пилот. Пусть неопытный, но с хорошим кораблем. А станешь бепом.

— Бепом?

— Бе-пе — бывший пилот. Есть такое грубое слово. Как правило, человек, потерявший корабль, начинает работать на подхвате — на станции или на какой-нибудь крупной планетарной базе. Редко кому удается подняться снова…

— Открою газету и всех выведу на чистую воду, — пригрозил я. — Понятно, Лена. Что ж, будем отбиваться. А за Сасу Босса не накажут? Как-никак, уничтожил опытного пилота…

— Ну что ты. Там все чисто, он сам нарвался…

Лена кивнула. И повернулась к дверям.

— Вот, идут. Легки на помине.

В бар действительно входила группа людей. Инна, еще одна женщина — постарше и пятеро мужиков. Бледного Лиса не было — и то счастье. То ли его сочли лицом заинтересованным, то ли недостаточно уважаемым и авторитетным для такого мероприятия.

Я встал, мы поздоровались с вошедшими. Без долгих церемоний занавески по бокам нашего столика были раздвинуты, к нему придвинуты еще два. Трое мужчин сходили за выпивкой для всех.