Конкурс на тот свет
Шрифт:
Он вспоминал и Мурата. Странный все-таки тип! У него даже мелькнула мысль, что Мурат, как хорошо ориентирующийся в подвале, мог подстроить гибель Ашота, а потом незаметно исчезнуть. Но, поразмыслив, Тихон откинул эту версию как невозможную, ведь Мурат в тот вечер уже сидел под арестом в милиции.
На следующий день в институте была консультация по физике. Прошла она быстро и как-то вяло. Памятуя о прошлом, после консультации все сразу разошлись, никто не стал задерживаться и задавать дополнительных вопросов. Все старались поскорее покинуть угрюмое и пустое задание.
Заколов и Евтушенко поджидали Наташу около дверей института. Она вышла одной из последних. Тихон радостно улыбнулся и пожурил:
— Наташ, почему так долго?
— Шпаргалки прятала, — довольная проделанной работой ответила Наталья. — Я их снизу к крышке стола кнопками приколола. Сразу в двух аудиториях! Неизвестно ведь, куда завтра направят. Столы запомнила и постараюсь за них сесть. У меня дурацкие формулы по физике в голове все перемешались! Без шпор не сдам.
— Ловко! — удивился Тихон. — Но лучше бы выучила, не так это сложно.
При выходе с территории института, около злополучной стройки к ним присоединился Борис.
— Лизку мамахен на машине увезла, — объяснил он. — Не хочет, чтобы та лишнее время на дорогу теряла. Зубрить заставляет, бедную девочку.
Около общежития к ним откуда-то со стороны, как вихрь, примчался Боня.
— На похороны идете? — деловито поинтересовался он.
— Похороны? Когда? — раздались сразу несколько голосов.
— Сейчас. Нину Белову будут хоронить. У госпиталя все собираются, тут недалеко, — спокойно объяснял Боня. — После похорон — поминки. Можно будет выпить, закусить. Кто со мной?
— Нет, только не я, — испуганно затрясла головой Наташа.
— Мне чего-то тоже не климатит, — неуверенно отказался Борис.
— А мы, пожалуй, сходим, — задумчиво, но твердо произнес Тихон.
Сашку удивили слова друга. Нина не была близкой знакомой, а ради любопытства идти на похороны убитой молодой девушки — мероприятие не из приятных.
— Чего это ты? — поинтересовался он у Заколова.
— Я вот что подумал, — увлекая Сашку в сторону, шептал Тихон. — Я где-то читал, что преступников всегда тянет на место преступления или на похороны своей жертвы. Помнишь, в «Преступлении и наказании» Раскольников, не отдавая себе отчета, пришел на квартиру старухи, и все дергал и дергал колокольчик. Может, и тут будет что-то подобное?
— То в романе, да еще Достоевского, у него все на психологии замешано. А тут — жизнь! И это будет не место преступления, а похороны.
— Все равно. Надо сходить, посмотреть. Мало ли что?
— Ладно, — согласился Сашка.
Тихон обернулся и громко крикнул:
— Боня, мы идем с тобой.
— Ништяк! Вместе веселее будет, пойдем быстрее. — Неунывающий Боня по-армейски развернулся на месте и быстро зашагал прямо через дорогу туда, где вдалеке за типичными для военного города бетонными заборами и жидкими кронами редких деревьев виднелись белые корпуса гарнизонного госпиталя.
— Ненормальные, — обиженно пробормотала Наташа в ответ
— Потом объясню! — крикнул на ходу Заколов.
У входа на территорию госпиталя находилась проходная, и в обычные дни просто так туда не пускали, но сегодня дежурный солдат никому не перегораживал дорогу и не задавал вопросов. Если кто-то из входящих останавливался и спрашивал:
— А где тут… — не решаясь произнести слово «морг», и мучительно ища ему замену, то дежурный догадливо объяснял:
— Вон там за длинным корпусом, в самой глубине. Лучше слева обойдите.
В молодом городе, основанном двадцать два года назад, практически не было пенсионеров, и похороны проходили очень редко. Не считая двух страшных катастроф на стартовой площадке космодрома в начале шестидесятых, которые воспринимались уже как неизбежные дань землян за право покорения космоса, нынешняя смерть юных девушек всколыхнула и взбудоражила весь город. Здесь многие были знакомы, и на прощание с погибшей Ниной приходили большими группами.
В толпе перед маленькой пристройкой к больничному корпусу больше всего было женщин. Они тоже имели детей, почти таких же, как Нина или младше. И эта оглушающая новость, что своего ребенка, еще такого маленького и неокрепшего, можно безвозвратно потерять, как гром поразила их. По сравнению с этой бедой, все остальное превратилось в ничтожные неприятности.
Были здесь и мужчины, кто в форме, отпросившись со службы, кто — в легкой гражданской одежде. Их суровые лица хранили молчание.
Абитуриенты и одноклассники Нины толпились немного обособленно, тихо переговариваясь между собой. Иногда, то одна, то другая женщина судорожно выискивала среди молодежи свою дочь, подходила и нервно обнимала. Материнская ладонь дергано гладила по голове, губы что-то приговаривали, и лишь когда, упирающаяся покрасневшая девушка, вырывалась из объятий матери, та грустно возвращалась в свой круг.
Тихон и Саша стояли вместе с институтскими приятелями, но не вступали в общие разговоры. Тихон, увлеченный гипотезой, о том, что возможный преступник обязательно здесь объявится, внимательно присматривался к окружающим. Его поразила та гнетущая концентрация горя, витавшая над людьми, которая незаметно, но весомо усиливалась с каждой минутой ожидания. Если около института, когда нашли и откопали Нину, царили страх и любопытство, то здесь, где еще даже не вынесли тело, довлело невидимое, но явно осязаемое облако горя.
Суетились только организаторы похорон. Они то исчезали в пристройке, то появлялись с озабоченными лицами. Наверное, сначала прощание хотели организовать внутри помещения, но, увидев, сколько народу пришло проводить Нину, что-то быстро по ходу меняли.
Наконец, из пристройки вынесли металлический стол и покрыли его алой тканью. Все мгновенно затихли. Затем из дверей показалась согбенная женщина, одетая в траур. Ее поддерживал подполковник в военной форме, но без фуражки. Те офицеры, кто еще был в головных уборах, как по команде их сняли. В проеме показался гроб, и сразу же, сначала тихо, а потом все громче и надрывнее, заголосило несколько женщин.