Консервный нож
Шрифт:
– В числе прочих задач лаборатория занимается мутагенными факторами, выводит химер, как тут их называют, - заговорил с гортанным акцентом молчавший до сих пор Корнер.
– Полгода назад, экспериментируя с генной памятью земных мант, ученые вывели чудовищного ящера, побившего рекорды роста и выживаемости. Он разнес оборудованные камеры, убил исследователя и едва не вырвался на волю.
Помолчали, пока робокар шлюзовался в приемной камере карантин-блока. Потом Эгберт вышел, перекинулся парой фраз с возникшим из темноты мужчиной в белом комбинезоне и махну
– Выходите, отсек контролируется нашими людьми. Объект захвата находится в зале управления вторым виварием, с виду спокоен.
– У него должен быть помощник, - сказал вдруг Калашников, поймав мысль, мучившую его со времени прибытия на полигон.
– Один он не справился бы с таким делом, как похищение пяти пар тритемнодонов.
– Он мог использовать роботов, - возразил Захаров.
– История похищения примечательна тем, что нет ни одного прямого свидетеля. Трое дежурных - в боксе, в зале управления и на территории метро - внезапно уснули и ничего не помнят. Точно так же, как и дежурные на Д-комплсксс.
– И нее же у меня ощущение, что мы что-то упустили из виду. Вернее, я упустил.
Захаров понимающе похлопал Калашникова по плечу. Операцию готовил он и как никто другой знал, что сделано все возможное.
Они вышли из отсека в коридор прямоугольного сечения, спиралью опоясывающий центральный ствол лаборатории. Впереди тенями скользили оперативники Эгберта, одетые в "хамелеоны". Изредка из глубины здания в коридор просачивались тихие звуки: невнятные голоса людей, размеренный пульс метронома, звериное ворчание и пересвист автоматов.
Прозрачная перегородка, дверь распахнута, на полу сидят двое в зеленоватых комбинезонах, на лицах - растерянность и любопытство.
Вторая перегородка - еще один работник лаборатории, молодой, в глазах заинтересованность. Навстречу вышла женщина с красивыми рожками спецаппаратуры на висках.
– Он в вольере пситтакозавров. Лифт на галерею отключен, все тихо.
У тупика коридора полезли вверх по лестнице. На второй площадке женщина оглянулась, сделала жест: тихо!
– и указала на приоткрытую дверь.
Калашников шагнул вслед за Эгбертом и оказался в узком длинном помещении с рядом кресел. Перед креслами стена была полупрозрачна, и сквозь нее, как сквозь туман, виднелся круглый зал, поделенный переборками на шесть секторов. Один из секторов был пуст, соседний был забит непонятным непосвященному оборудованием, а остальные три представляли цепочку воспроизведения биоцикла птицеклювых ящеров - пситтакозавров: "роддом" - "ясли" - "детсад".
"Роддом" напоминал инкубатор с тремя саркофагами бактерицидных камер. "Ясли" представляли собой одну камеру с серией излучателей и аппаратурой контроля, по травяному дну которой ползали странные существа, напоминающие ощипанных попугаев величиной со страуса. В третьей секции зала, самой большой, росли древовидные папоротники, а в зарослях хвощей ворочался черный, отливающий сизой зеленью бугор с красной клювастой головой, увенчанной зеленым гребнем. Рост этого ящера достигал двух метров.
В
– Кто?
– спросил Калашников.
– За пультом, - ответил Эгберт.
С минуту все наблюдали за действиями разведчика чужой цивилизации - ничем не примечательного мужчины с ежиком черных волос и слегка утомленным смуглым лицом. Это был Сун-нимур Кхеммат. Он протянул руку над пультом, на пальце мигнул огонек.
Что у него на пальце?
– повернулся Калашников к заместителю.
– Или мне показалось?
Стена перед креслами посветлела, обстановка зала за ней стала видна лучше.
– Перстень, - пригляделся Захаров.
– Где-то я уже видел подобный… Вспомнил! Мне его показывал Нагааны, они нашли на втором Дайсоне целый клад. Точно такой же носит психоэтик Флоренс Дженнифер.
Человек в скафандре перестал возиться в "роддоме", прошел в отсек управления.
– Нельзя ли подслушать, о чем они говорят?
– спросил скупой на слова куратор австралийской службы.
Ответил Захаров:
– Зал имеет электронную защиту, выклю чаемую только изнутри. Защита, по идее, призвана обеспечить сигнализацию при попытке прорыва наружу, но фактически она переориентирована, что, конечно, дело рук Кхеммата
– Он что же, еще и специалист по электронике?
– По нашим данным - нет.
– Тогда у него все-таки есть сообщник. Наблюдение ничего не дало"?
Никаких зацепок, ни одной попытки связи за трое суток.
Калашников задумался. Заместитель вытер вспотевшую лысину платком, переглянулся с Эгбертом, потерявшим свой обычный спокойный вид. Напряжение, повисшее в воздухе, достигло электрического наката
– Начинайте операцию, - сказал наконец начальник отдела - Если все обстоит так, как я думаю…
Захаров подождал продолжения и махнул рукой инспектору:
– Пошли!
Звуки из зала не долетали на галерею, но, вероятно, на пульте прозвенел вызов.
Сосед Кхеммата дотянулся до сенсора связи, послушал, что-то сказал резиденту и встал.
– Его "вызвали к руководству", - пояснил Захаров.
– Парень - кандидат биологических наук, проверен, связей с Кхемматом не имеет, кроме служебной.
Молодой человек вышел, и тотчас же в зал
•, вошла женщина в халате, прошла в секцию уп-. • равления, что-то сказала с улыбкой. Кхеммат исподлобья посмотрел на нее и вдруг, не вставая, '"нанес удар в лицо. Удар цели не достиг, девушка изумительно кошачьим движением увернулась, отпрыгнула к стене и вскинула "универсал". В секцию вбежали двое парней в маскировочных комбинезонах, но Суннимур Кхеммат действовал гораздо быстрее, так быстро, что иногда его движения размазывались от скорости. Он выстрелил в оперативника слева ("Дерк-3", - определил Калашников машинально), ушел от выпада второго и достал-таки девушку с "универсалом", причем наблюдающим за схваткой показалось, чго рука его выскочила из плечевого сустава и удлинилась на полметра!