Константа
Шрифт:
– Что это значит? – прошептал он над ухом Алексея.
– Это и есть твой безумный учёный.
Максимов поджал губы и отошёл от компьютера.
– Клото… Что-то знакомое… – задумался Евгений, но его тут же осенило: – Постой, это же одна из мойр!
Новикова будто пронзила молния. Он дёрнулся, как от сильного удара, и отскочил в сторону.
– Подожди, ты о чём? – не понял Алексей.
– Клото, Лахесис, Атропос. – Евгений смотрел на него круглыми глазами, пока в голове вспыхивали обрывки бессвязных воспоминаний. – Нам нужно попасть за эту дверь. Срочно! – заявил он, указывая на массивную преграду рядом с комнатой. – Ты можешь открыть её?
–
– Открывай быстрее! – в нетерпении скомандовал Евгений, игнорируя все вопросы. – Времени очень мало.
Максимов с подозрением отнёсся к его внезапному рвению, но не стал спорить, тем более Алексея самого терзало сильное любопытство. Он тут же принялся копошиться в компьютере, пытаясь разобраться, как устроена вся система. Хорошо, что в помощниках у Евгения оказался целый учёный, способный быстро найти решение любой проблемы. Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы найти заветную команду. После чего в механизме двери что-то скрипнуло, и створки с грохотом и лязгом начали отъезжать в стороны, открывая перед ними всё величие проекта под названием «Клото».
Там оказался огромный зал размером с футбольное поле и высотой с пятиэтажный дом, а сверху помещение накрывала полукруглая крыша. Именно её Евгений принял за ангар на территории исследовательского центра, а на самом деле под ним скрывалась обширная подземная площадка для таинственного устройства. По сторонам зала расположилось различное оборудование: большие и непонятные агрегаты прямоугольной формы, терминалы управления и измерительные приборы, подключённые между собой толстыми связками кабелей разной толщины. Но центр всей композиции венчало огромное и жуткое устройство: невообразимых размеров сфера из неизвестного металла, из которой во все стороны торчало множество длинных отростков, куда также вели провода. Она была похожа на ежа, что ощетинился иголками. Её подвесили в центре зала и закрепили между высокими сваями, обступившими со всех сторон.
Издалека сфера напоминала пульсирующее энергией серебряное сердце, куда стекался целый ворох кабелей и подпитывал его жизненной силой. Оно билось в агонии, испуская могучие волны, что заставляли само пространство содрогаться от ужаса и создавали сильную вибрацию по стенам и полу. Евгений чувствовал, как эти волны проходят сквозь него, как каждая клеточка сжимается от страха и трепещет перед неукротимой мощью. Он уже ощущал их раньше и помнил, что приходит вслед за ними.
– Твою же… Что это такое?! – воскликнул Алексей, хватаясь за голову.
Вибрации, исходившие от сферы, были настолько сильными, что создавали немыслимый гул. Казалось, что сами стены гремят и стонут от ударов незримых плетей. Алексею приходилось кричать, чтобы его голос не смыло встречной волной.
– Женя, что это за хрень? – ещё раз выругался он.
Новиков будто заколдованный застыл у входа и заворожённо смотрел, как бьётся исполинское сердце.
– Клото… – внезапно произнёс Евгений, а потом выронил на пол автомат и медленно поплёлся к машине.
Алексей замешкался на пару секунд, но потом подбежал и попытался его остановить:
– Женя, ты что творишь?! Не приближайся, это опасно!
Новиков медленно повернулся к нему с остекленевшим взглядом, а на глазах заблестели слёзы.
– Прости… – прошептал он почти беззвучно.
Тут же металлическое сердце на мгновение остановилось, а потом разорвало реальность на части.
Часть III. Сингулярность. #000
18 лет до начала цикла
Говорят, что истоки всех действий, помыслов и тот выбор, который мы совершаем в сознательном возрасте, уходят корнями в далёкое детство. Всё, что мы видим и слышим, каждый социальный опыт, эмоции и переживания, оставляющие глубокий след в душе, превращаются в самые яркие воспоминания и становятся строительным материалом для личности. Любой, даже мимолётный, взмах крыла эмоциональной бабочки в прошлом может вызвать целую бурю во взрослой жизни, изменить судьбу целых поколений.
Детство Алексея Максимова невозможно назвать простым и весёлым. Строгие и требовательные родители с малых лет начали воспитывать в ребёнке будущего гения. Они видели в чаде реализацию собственных амбиций и утраченных возможностей. Стандартная ситуация для многих семей, сломавшая немало детских судеб и извратившая бесчисленное количество душ.
Алексей рос очень тихим и замкнутым мальчиком. У него почти не было друзей, а всё свободное время он проводил за книгами и учебными курсами, наблюдая в окно, как другие дети весело резвятся во дворе и «прожигают свои бесполезные жизни», как любила говорить его мать. Даже школу ему выбрали с уклоном в математику и физику, которую он, безусловно, закончил с золотой медалью и с кучей грамот за успехи в учёбе. После он поступил в самый престижный физико-технический институт в стране, носивший имя великого гения Тимирязева, где получали образование многие выдающиеся учёные страны и совершались важные научные открытия. При этом Максимов оставался глубоко несчастным и одиноким человеком, который жаждал совсем иных достижений. Он мечтал обрести друга, с кем можно просто поговорить и разделить тягость новых лет учёбы.
Однажды внимание Алексея привлёк один очень странный парень, с которым он учился на одной кафедре, хотя и на разных специальностях. Они часто пересекались на совместных лекциях и в коридорах института. Выглядел тот вполне обыкновенно: высокий, стройный, с удлинёнными тёмными волосами и с широкой улыбкой, которая подолгу не сползала с его лица, пока он находился в кругу друзей. Парень сильно отличался от Алексея характером – казался более открытым, общительным, компанейским, иногда слишком развязным и прямолинейным, при этом в нём было что-то необычное и даже странное. На переменах между лекциями тот мог резко измениться в лице, уйти в себя и раствориться в собственных мыслях, где долгое время витал в неизвестных измерениях. Иногда он вовсе удалялся в другой конец коридора, чтобы побыть в одиночестве и почитать какую-то книжку, которую часто носил с собой. Такое странное поведение всегда вызывало у Алексея диссонанс и непонимание. Как может такой открытый с виду человек так быстро запираться в себе и бежать от чужого внимания? Для Максимова это стало очередной необъяснимой, но интересной загадкой, которую он непременно вознамерился разгадать.
В один из дней Алексей набрался смелости и подошёл к чудаковатому парню, когда тот снова сидел на подоконнике в коридоре и с застывшим взглядом смотрел сквозь открытые перед ним страницы очень старой и потрёпанной книги. Когда Максимов, словно шпион, бесшумно приблизился к нему, то смог, наконец, прочитать название на потёртой обложке.
– «Мифы и легенды Древней Греции», – тихо пробормотал Алексей и хмыкнул от удивления.
Парень вздрогнул от неожиданности, будто его вырвали из глубокого транса.