Константинополь Тихоокеанский
Шрифт:
А если не соврали, значит и в остальном верно. Значит и здоровья, запаса прочности у организма сейчас на двоих. Неплохо б прожить не 65 лет, как великий князь в ТОЙ жизни, а хотя бы 90, дабы посмотреть, что у Ильича получится. Впрочем, о чём это я. Делов то — загнать Илью Николаевича Ульянова просвещать аборигенов на Камчатку. Нет! Лучше на Аляску, если уж решил оставить американскую землицу за Россией. И женить Ульянова не на Марии Александровне, а на алеутке какой. Вот это будет номер! Впрочем, не в Ильиче дело. Братец Саша изрядно напортачил при освобождении крестьян, а братец Костя, то бишь я, ему в том немало помог. С этого, собственно и началось на Руси матушке брожение.
Хотя, стоп, что толку «глобалить» темы, отстоящие на десятилетия от дня сегодняшнего. Аляска, Крымская война, Крестьянская реформа, — до сих событий
Батя, злой как тысяча чертей, похудел, осунулся, получая известия из усмиряемого Царства Польского, шпынял генералитет, устраивал бесконечные совещания и смотры, а вечерами, призвав Сашку и меня в кабинет, расспрашивал как прошёл день и просил поскорее подрастать, помогать рулить державой.
Более-менее всё подуспокоилось к 1834 году. Поляки двинулись кто в Европу, кто в Сибирь. А я, уже здравомыслящий семилетка, направленный строгим родителем на морскую стезю, вовсю использовал приказ императора снабдить сына огромным глобусом и наиподробнейшими картами земного шара, а такожс Российской империи. Капитан первого ранга Федор Литке, рассказав великому князю Константину о своих путешествиях и начертив их на картах, ошарашено смотрел, как малолетка царевич увлечённо прорисовывает Северный морской путь и предлагает устроить промежуточный порт в устье Енисея, где бы могли зимовать корабли, пробивающиеся на Аляску и Камчатку через льды и торосы.
После таких занятий каперанг галопом нёсся к императору, докладывая о гениальности будущего генерал-адмирала Российского флота и прося профинансировать северные экспедиции. Государь несколько раз захаживал на занятия, принимал живейшее участие в беседах и досрочно произвёл Фёдора Петровича в контр-адмиралы. Кстати, Пушкин, раз или два в месяц бывал во дворце как учитель словесности, со слезой слушал свои стихи в моём прочтении, особенно умилялся классик детской архисерьёзной декламацией «Евгения Онегина». Однажды Александр Сергеевич привёл робкого юношу, оказавшегося Петром Ершовым. Автор «Конька Горбунка» презентовал свежую, с пылу с жару, прямиком из типографии книгу. Вообще, после сведения знакомства с Пушкиным и великий князь Константин Николаевич имеет обыкновение громогласно спрашивать у придворных дам и офицеров гвардии, какие стихи Пушкина те знают, и просил почитать, изрядно увеличило продажи книг Александра Сергеевича. Кто ж хотел быть принародно оконфужен чудо-ребёнком в ранге царевича? Покупали, читали и заучивали. Анекдот о бравом полковнике, молодцевато ответствовавшем малолетнему Косте, дескать, стихов не знает, книг не читает, ибо видит своё предназначение в служении престолу и получившему в ответ: «Как же так, господин полковник. О чём вы тогда с дамами разговариваете? О лошадях?»…
Вояку, которого едва не хватил удар, я тут же одарил томиком Пушкина и напросился в его полк, почитать господам офицерам стихи «великого российского поэта». Император, сначала обозлившийся на выходку второго сына, неожиданно сменил гнев на милость и добро на «выезд в войска» дал.
Успех был невероятный. Офицеры (и юные и в годах) выходили после общения с великим князем с квадратными глазами. Ещё бы. Первым делом поздоровавшись, семилетка царевич раскатал большую карту Российской империи и прочитал лекцию о том, как трудно оборонять страну с такими протяжёнными границами, о важности хороших дорог внутри империи, по которым будут перебрасываться подкрепления. Засим великий князь подкрепил речь зачтением отрывка из чернового наброска Пушкина, презентованного своему воспитаннику, про царя Дадона и золотого петушка. Петушок в пояснениях Костика был лазутчиком узнававшим планы врага, что позволяло вовремя выставить заслоны на пути неприятеля. Затем, для усиления эффекта ошарашенные вояки заслушали отрывок из «Полтавы», красочно описывающий сражение и триумф Петра и получили в подарок от Константина по томику «Полтавы».
По Петербургу поползли слухи, что случись, какая неприятность с наследником престола, у Александра есть надёжный дублёр. Только
После бенефиса в полковом офицерском собрании Николай Павлович соизволил пообщаться с Костиком и осторожно, как бы между делом, поинтересовался, кем же хочет стать его второй сын, когда подрастёт. По тому, с каким напряжением папа ждал ответа, было понятно, скажи: «Царём», — не удивится…
Но в такую примитивную ловушку угодить было ж совсем непростительно. И государь император услышал расширенный и дополненный вариант мечты Кости построить дорогу через всю Россию до американских земель и даже высочайше одобрил чертёж, уточнив лишь, как планируется преодолеть Берингов пролив — строить мост или подземный тоннель. Тут маленький Костик удивлённо воззрился на отца-сапёра и попросил рассказать что такое подземные тоннели…
— Да, Константин, — произнёс император после получасового рассказа о различных фортификационных сооружениях, — Саше бы твою целеустремлённость, твой характер. Нельзя наследнику быть таким влюбчивым, подверженным мимолётным увлечениям и страстям.
— Ничего, папенька, я вырасту и стану вам с Сашей помощником. А когда Александр женится, родит детей и его сыновья вырастут, поеду путешествовать по дороге, которую построю. До Великого океана!
Батя заморгал, предательская слеза застила царский глаз. Николай Павлович быстро встал и повернулся к окну…
Я же, отправился в свою комнату, и, чертыхаясь, начал тренировать правописание. А что прикажете делать? Криком кричать, аки герой лесковский: «Кирпичом ружья не чистите, стрелять не будут»? Трудно выступать прогрессором будучи даже не подростком — малявкой неполных восьми лет. Хотя, одно великое дело сработано на отлично, по слухам денег у солнца нашего, Александра Сергеевича, весьма и весьма прибавилось. Глядишь, и не будет дуэли с Дантесом, да и многих прочих. Ведь задиристость и нервное напряжение гения стихосложения зачастую были обусловлены крайне бедственным финансовым положением поэта. А сейчас тиражи книг не успевают попасть в магазины, как раскупаются влёт, словно пирожки. Офицеры Петербургского гарнизона таскали с собой том, а то и два, дабы при встрече с Пушкиным попросить «надписать гениальный труд». Александр Сергеевич смущался, благодарил, отвечал на вопросы о дальнейших творческих планах и «невзначай» рекламировал свой журнал, спешно созданный ввиду небывалого всплеска популярности литератора Пушкина. Он и ранее был знаменит, но теперь, благодаря великокняжеской декламации, стал успешен.
Сохранить для России Пушкина — это для попаданца малолетки несомненный успех, но, кроме всего прочего Литке с моей подачи озаботился сбором информации как поморы «проскакивали» до Оби и Енисея и далее. Легендарная златокипящая Мангазея, золото, пушнина! Прижимистый папаня поддержать энтузиазм покорителей Арктики отказался, но в беседе с Фёдором Петровичем юный Костик наивно смотря в глаза наставника по морским делам, вопросил: «А разве купцы богатые архангельские не помогут богоугодному для России делу, не снарядят корабли? А если с ними поговорить или письмо написать? Я научился хорошо слова выводить, почти без помарок». Литке просиял и обещал переговорить с представителями поморов в столице. Оказывается, их землячество в столице имеет определённый вес, и было весьма польщено, когда Фёдор Петрович упомянул вскользь о чертимых маленьким царевичем картах прохождения из Архангельска до Камчатки Великим Северным Путём. Ну а то, что Константину Николаевичу свыше предопределено рулить делами флотскими все, кому надо, знали. Глядишь и заложат какое зимовье на месте Дудинки, да мало ли где, главное запустить процесс. Что же касается освоения дальнего Востока, то вот он, орёл и герой Геннадий Иванович Невельской, обучается в Офицерских морских классах, и думать покамест не думает, о своей высокой миссии по овладению Амуром и доказательству непреложного факта, что Сахалин является островом.