Константинополь Тихоокеанский
Шрифт:
А отвоёвывать и переименовывать Стамбул в Константинополь дело рисковое — вся Европа поддержит турок, ибо боится и ненавидит Россию. Не сдюжим мы против европейской коалиции.
Отец, слегка пожурив, обещал подумать по церковному вопросу, но больную свою мозоль, мною ненароком оттоптанную, решил полечить, закатив полуторачасовую лекцию о великои миссии Российских государей в деле защиты христианских ценностей и святынь. Слушал, кивал, поблагодарил батю за науку. Тот расцвёл счастливо.
Да, пока Сашка не вернётся, к задушевным беседам с императором надо серьёзно готовиться…
Глава 4
Новости от Александра приходили не так чтоб часто, но, минимум, раз в неделю сумка с корреспонденцией
Сашка, держа в уме свой столь трагически завершившийся летний вояж, старался пройти новым маршрутом. Передовой отряд «Особой Восточной экспедиции» гнал на восток, как будто старался побить все рекорды перемещения значительных воинских масс на тысячевёрстные расстояния. А почему, собственно и не ставить рекорды, если самых лучших коней «повыгребли» из конюшен столицы, комплектуя свиту и конвой Александра. Пару раз даже доходило до личного участия императора в переговорах по продаже старшему сыну столь нужных в дальнем походе быстрых и выносливых лошадок. Конезаводчики мялись и маялись, но отказать самодержцу никто не дерзнул, как и завысить цену. А Саша нёсся как настропалённый, не дожидаясь и не оглядываясь на менее быстрые сотни казаков, роты гвардейской пехоты, переквалифицировавшихся то ли в драгуны, то ли не пойми в какой иной род кавалерии.
Впрочем, маршрут был известен, примерный срок прибытия в Иркутск определён, а то, что цесаревич играется, лошадей загоняет, так молод наследник, горяч, пущай их высочество побалуется…
В конце то концов не на чужой земле, в самом сердце России сия гонка происходит, да и охрана у великого князя — ого какая!
Первую большую остановку путешественники сделали только в Омске, до сего города гнали, делая суточные переходы иногда и по 300 вёрст, ночуя исключительно в деревнях или постоялых дворах. Брат принципиально обходил города, не желая наблюдать косые взгляды просвещённых обывателей, гадающих, почему старший сын императора довёл до смертоубийства Пушкина, уж не легкомысленную ль жену поэта обольстил молодой и привлекательный наследник российского престола. Да, ходили и такие слухи…
Но в Сибири народ, неизбалованный визитами представителей царствующей фамилии, встретил Александра более чем восторженно. Две недели непрерывного общения, под радостный трезвон колоколов, с чиновничеством, купечеством, представителями немногочисленного сибирского дворянства. Именно из Омска мне пришло первое объёмистое письмо от брата. Саша сообщал, что несмотря на маршрут, проложенный мимо больших городов, отправлял с курьерами мои «дорожноустроительные трактаты» в губернские и городские учреждения, замечая, что через два года подвергнет их дороги самой пристрастной инспекции, на обратном пути с Сахалина до Санкт-Петербурга. В Омске же сибиряки заслушивались рассказами брата о запуске первой в России железной дороги, которую по личному распоряжению императора спешно открыли 25 октября 1837 года, чтоб и цесаревич успел перед отъездом промчать от Петербурга до Царского Села на бешеной скорости в 65 вёрст! Наверное потому Александр, пролетев на железном экипаже по рельсам, решился сравнить скорость паровоза и лошадок, устроив по российским просторам гонки пары сотен всадников. Мне же он писал о необходимости строить железные дороги, которые будут связывать Россию изнутри, а морские маршруты, соответственно, — «скреплять снаружи». Омское купечество, порасспросив цесаревича и прикинув среднюю скорость перемещения грузов, загорелось созданием акционерного общества, проб проложить рельсы до Сибири и далее.
Кстати, мудрый родитель, дня через три после отъезда старшего отпрыска, пригласил в свой кабинет Костика и поинтересовался мнением технически подкованного великого князя о железнодорожном строительстве.
— Железные дороги строить надо. На дальние расстояния они от обычных сильно выигрывают — сотни тысяч пудов важных грузов можно быстро перевезти за сотни вёрст в два-три дня. Или армейский корпус перебросить.
— Константин, твоё прилежание, успехи в изучении наук не останутся без вознаграждения. Дорогу до Великого океана враз не построить, но железную дорогу от Петербурга до старой столицы, до Москвы, полагаю, без твоего участия никак не соорудить…
Далее Николай Павлович начал пространно рассуждать о долге государей перед Отечеством и народом, о том, что великие князья по сути те же солдаты, которым подобает служить державе каждому на том месте, куда определён царствующей особой. Я понять не мог — к чему батя подводит, на что намекает. Оказалось — императору нашептали, что второй его сын спит и видит, как бы убежать из дворца и присоединиться к старшему брату, дабы открывать новые земли, покорять дикие народы и геройствовать вдали от родителей. Деятельное же участие Константина в работе над проектом чугунки от Питера до Москвы, по мнению царя, удержит сына от побега в Сибирь. Ерунда какая-то. Даже обидно — думал репутация у меня как у серьёзного человека, а числят романтиком. Побегу, как же. Только сухарей насушу…
Но предложение отца принял с восторгом и с ходу попросил поддержать начинание по обустройству заводика по выделке всевозможной хозяйственной утвари: топоров, лопат, пил, чугунков и ухватов всевозможных, печных плит и так далее. Шанцевый инструмент будет накапливаться на складах и когда придёт время оснастить работников — будут им и ломы и лопаты и кувалды от великого князя Константина. Всего то и нужно — место на окраине Петербурга, да помощь деньгами на первое время. Потом отдам, непременно! Тем более двух кузнецов, отставленных с флота по выслуге лет, мне уже подобрали, возвращаться им в родные деревушки после столичной жизни было не с руки, а тут — почитай та же служба у самого великого князя, жалованье, крыша над головой, почёт и уважение…
Папаня, решив, что сумел хитрым педагогическим приёмом перенацелить энергию Кости в нужное русло, обрадовался и от щедрот царских выделил десять тысяч рублей на обустройство завода. И участок обещал подобрать.
Вот и славно, можно будет не жалкую кузню, а сразу нормальный цех планировать. Я хоть и генерал-адмирал, но в отличие от своего коллеги и будущего преемника и племянника Алексея Александровича, в которого по воле писателя Романа Злотникова вселялся иновременец из 21 века, на южноафриканское золото рассчитывать не могу. Мне б с чего попроще начать. А самый ходовой товар в России — топоры, лопаты и прочий инвентарь. Главное делать качественно, поставить на поток, а большие объёмы лопат-ломов-топоров я уж пристроить сумею. Почему-то абсолютно уверен, именно с моего склада купят строители «чугунки» немудрящий инструмент, фиг дам нажиться загребущим подрядчикам, по странному совместительству родственничкам Петра Андреевича Клейнмихеля. Читывали Некрасова, читывали! И не только Некрасова…
Взять основные железнодорожные подряды «под себя» — это ж сотни миллионов рублей, будет на что перебрасывать на Аляску колонистов и вообще Россию преобразовывать, для чего ж я здесь торчу? А то пока все разговоры о необходимости развития окраин империи лишь разговорами и остаются. Хотя, в Российско-Американской компании мой весьма вольный пересказ беседы с папенькой у карты Русской Америки и форта Росс и о категорическом посыле императора — где русский флаг поднят, там ему и пребывать вовеки, поняли правильно. Я же в ответ пообещал, как только достигну совершеннолетия прикупить акций компании и прибыть во главе сильной эскадры на Тихий океан. Форт же Росс в спорах с охамевшими испанцами просил называть своей долей в Российско-Американской компании и посылать от моего имени наглецов куда подальше. Дескать, как великий князь вырастет — лично прибудет на разборки, трепещите, суки.