Константинополь Тихоокеанский
Шрифт:
Не хочется уезжать. Ой, как не хочется. Но — надо! Из Петербурга сподручнее «пинать» чиновников, проще налаживать поток переселенцев. Благо уже двадцать лет исполнилось, вполне себе возраст. Родители надеются, что после «путешествия» Константин начнёт плодить внуков для укрепления династии, так и какие проблемы — постараюсь ужо во славу России. Жаль только, здешнюю красотку, Перлиту, вылитую Монику Беллуччи не удастся взять с собой. Хороша чертовка! Эх! Однако ж — долг перед Отечеством всего превыше. Выделил Монике (оставила себе новое имечко, характерная особа) сотню золотых червонцев. Девчонка фыркнула как тысяча разъярённых
Переход через океан на «Авроре» был непростым, шли напрямки, Камчатку пришлось оставить на «другой раз». На Оаху провели только три дня, остров, благодаря частым рейсам из Владивостока до форта Росс, пардон, — Николаевска-Американского, моментально обжили русские переселенцы. Кто оставался тут приболев, а десяток мелких лавочников из Москвы сразу здесь осел, надеясь на немалые барыши от торговли с соотечественниками. Пока не разбогатели, но и не бедствовали. Правда, весь их бизнес заключался в сутенёрских услугах — поставляли для флотских офицеров местных девушек нетяжёлого поведения. Ну и фрукты-рыбу-мясо понемножку. Какая-то копеечка набегала, раз не ехали в Калифорнию, не брали участки и не работали на земле. Барыги, одно слово — коробейники.
Эх, представляю, как сейчас взвыли бы «альтернативщики» 21 века. Раскритиковали бы и за уступку Сан-Франциско и за небрежение Сандвичевыми островами, каковые непременно надо забирать, строить тут крепость, наращивать производственный и промышленный потенциал…
Фиг всем им. В этой реальности я сам решу, что делать и в какой последовательности. Дважды был на грани — когда Китай мог развязать войну за Приморье и Северо-Американские Соединённые Штаты взъяриться на Калифорнию. Дважды «прокатило», дважды «пронесло», надо притормозить. Сейчас никаких резких движений. Женюсь, поживу год-другой в Питере. Чёрт, а волнение то баллов уже девять, ой как обидно будет «буль-буль» сделать, Крымскую войну не предотвратив…
Когда изрядно потрёпанный штормами корабль (на переходе за борт смыло двух матросов) бросил якорь в Золотом Роге, славный город Владивосток, МОЙ Владивосток, едва узнав о возвращении отца-основателя, собрался на торжественную встречу практически весь, до единого человека. Ну, разве часовые не могли прийти к «Авроре», — присяга, пост не бросишь, а остальные, — вот они, тут! В случившейся небольшой давке (дальневосточникам очень уж хотелось поближе глянуть на Константина Николаевича) даже поприжали беременную сопатку, на последнем сроке пожелавшую поглазеть на царского сына. Славу Богу, обошлось, ничего страшного, ребёнок если и родился чуть раньше срока, то буквально на пару дней. Офицеры гарнизона смеялись: не успел Константин ступить на землю здешнюю, как в городе прибыло населения…
Полковник Румянцев порывался доложить о проделанной работе, но был вежливо остановлен.
— Владимир Фёдорович, дайте пару деньков на отдых, на написание писем родителям и брату. Фельдъегеря вон с места в карьер рвут. Я самое малое неделю пробуду во Владивостоке, успеете рассказать о свершениях.
— Благодарю, ваше императорское высочество за высокую оценку трудов гарнизона. Работали, действительно, рук не покладая. Да и как было лодырничать, получая известия о ваших славных делах в Америке. Старались как могли, чтоб соответствовать высокому званию константиновцев.
— Что за звание такое? Нет, ну суть то я понял. Но откуда пошло?
— Солдаты так себя стали называть: «Мы, константиновцы». Моряки подхватили, потом офицеры. Так и прижилось.
— А скажите, господин полковник. Две моих «горничных», кореяночки Даша и Глаша, они сейчас где? Что с ними?
— Понимаете ли, ваше имп…
— Владимир Фёдорович, вы военный человек, говорите прямо, внятно, чётко.
— Родили ваши «горничные». Одна мальчика, вторая девочку. Сейчас живут в станице Воскресенской под строгим присмотром. Мало ли что. Прикажете вызвать?
— Не до баб сейчас, да и недолго я во Владивостоке останусь…
Тракт от Владивостока до Константиновской — без всяких натяжек тракт. Артели корейцев регулярно подсыпают щебёнку, ремонтируют мосты. Ван «Страны утренней свежести» исправно поставляет живую силу, только бы русские не шли по побережью дальше на юг, а Румянцев, посмотрел как ответственно подходят корейцы к работе, так и отрядил их в дорожные артели. Наши то всё на бегу стараются сделать, мигом, поскорей, чтоб сбросить работу и предаваться «мечтаниям»…
Похоже, тяга к «рывку», национальная черта у славян. По сию пору оптимально сочетать скорость и качество не научились. Что-то огромное, масштабное — типа «Беломорканала» или скажем, «Транссиба», то запросто. А что потом доделываем и переделываем подолгу и ремонтируем, не успев достроить, — не столь и важно.
А корейцы действительно хороши. Из двух тысяч отправляемых на «принудработы» в Россию на полгода, примерно триста-четыреста остаются и далее, работая уже не за еду, а получая твёрдое жалованье. Их и используют как дорожников и заготовителей леса поблизости от тракта. Лес нужен для строительства не заезжих дворов, каковых уже вполне хватает, а для будущих деревень.
Румянцев, ставший патриотом Владивостока, переживал, что по Амуру народ селится более активно, — большая река, покосы…
И решил полковник привлекать поселенцев в Приморье, предоставляя им уже готовый, просушенный лес. А то и вовсе срубы. Но пока монополию на срубы держала дальневосточная старообрядческая обшина. Эти умельцы в четыре человека из готовых брёвен за два дня сруб четыре на четыре сажени (8,5 на 8,5 метров!) влёгкую выводили. Инициативу Владимира Фёдоровича я одобрил, но особо переживать за «отставание» от амурских уездов по числу переселенцев не велел. Заселим Приморье, обязательно заселим.
На сто восемьдесят седьмой версте от Владивостока дал команду остановиться. В сотне шагов от верстового столба упокоился Прохор Поскрёбышев, неустрашимый истребитель хунхузов, из унтеров выслуживший офицерский чин. Моего, «константиновского призыва» парень. До генерала бы дослужился, — хваткий, ответственный, преданный…
Погиб Поскрёбышев, преследуя банду китайцев, заполучив пулю в живот. Тяжело раненого командира похоронили тут же, у дороги. Сам так попросил, — обеспечивал безопасность тракта, здесь и захотел лечь…