Консул Содружества
Шрифт:
Правда, белесые усики, которые остались на ее губах после молочного коктейля, придавали этой серьезности налет пикантного комизма.
– А Лейла? – спросил я.
– А что Лейла… У нее своя жизнь, у меня – своя.
– А ее клиенты?
– Не волнуйся. У нее комната с тотальной шумопоглощающей системой.
– А у тебя?
– А у меня – нет. Дорого это, понимаешь?
Я кивнул. В целом предложение Джонни приходилось признать многообещающим.
Я вскочил с кровати в чем был и, нашарив в кармане кредитку, направился к панели коммунальной связи, что была рядом со входом в комнату загадочной Лейлы.
Не успел я произвести все необходимые формальности вроде проведения платежа и ругани с менеджером этажа из «Счастливчика» (он считал, что доставка моих вещей должна осуществляться за мои деньги, козел несчастный), как почувствовал, что Джонни тихо подкралась ко мне сзади и, положив руки мне на плечи, призывно целует меня в основание шеи.
Быстрые пальцы моей мимолетной возлюбленной побежали по моей груди вниз, на живот, и ласковым арпеджио понеслись еще ниже, вызывая во мне новый прилив желания…
…Я снова закрыл глаза. Мне не хотелось расставаться с собственными воспоминаниями – наверное, у каждого человека в жизни бывают такие моменты.
Во второй раз я проснулся от смутного осознания того, что в соседней комнате разговаривают два человека. Мужчина и женщина.
Речь мужчины была несколько натужной, а интонации выдавали в нем, насколько я в этом разбирался, немолодого, хорошо образованного центаврианца. Речь женщины, напротив, была быстрой, хаотической и немного развязной.
Говорила не Джонни. А кто? Лейла? А если не Лейла?
Помимо воли я прислушался.
– Даже не понимаю, чего ты лезешь в бутылку. Чего ты надулся? Двое рядовых второго класса, один младший мастер, два лейтенанта и даже один флэг-лейтенант! Ты чего? По-моему, неплохой улов, – сказала женщина. Голос ее был недовольным.
– Этот улов я назвал бы «неплохим» еще неделю назад. Но теперь я попросил бы вас, госпожа Лейла, удвоить темпы.
– А деньги? Сначала удвой деньги, а потом будешь требовать темпы!
– Смею вам напомнить, госпожа Лейла, что вами еще не произведен полный расчет по заключенному ранее договору. Таким образом, если перейти на язык, более понятный особам вашего склада личности, вы еще не отработали то, что я вам давал.
– А когда отработаю – удвоишь?
– Тогда мы, возможно, и пойдем на пересмотр вашего контракта, – заключил центаврианец.
– Подумаешь, какой важный, – буркнула женщина себе под нос, я едва расслышал.
– А сейчас мне нужно спешить, госпожа Лейла. Поэтому я хотел бы поскорее получить контейнер.
– Сейчас принесу.
Женщина зашаркала домашними тапочками в направлении дальней комнаты. Задержалась там на минуту и снова вернулась в крохотную прихожую.
– Вот, – сказала женщина.
Несколько мелодичных нот возвестили, видимо, открывание контейнера. Некоторое время оба молчали. Надо думать, центаврианец изучал принесенное.
– Что ж. Действительно неплохо, – заключил центаврианец, и контейнер, промурлыкав свою ключ-мелодию, захлопнулся. – На будущее хотел бы дать вам, госпожа Лейла, один совет: забудьте о рядовых, младших мастерах и флаинг-офицерах. Сосредоточьтесь на рыбке покрупнее.
– Будто это от меня зависит, – процедила женщина.
– Всего доброго. До встречи через четыре дня.
Я слышал, как за центаврианцем закрылись двери элеватора.
Не будучи суперстеснительным, я тем не менее не любил неловких положений. А положение, в котором оказался я в квартире Джонни, было как раз из таких.
Эта мерзавка бросила меня один на один с не очень-то любезной Лейлой, даже не потрудившись сказать ей, что в квартире дрыхнет гость!
Ведь наверняка, если бы Лейла знала, что в квартире посторонний, она разговаривала бы со своим сутенером (а тогда я почему-то решил, что центаврианец – ее сутенер) не в гостиной, а в своей комнате с тотальным шумопоглощением! Ведь должно же это шумопоглощение, в конце концов, окупаться?
Конечно, из этого разговора я ни хрена не понял, поскольку был уверен, что понимать там в принципе нечего. Но мне было неловко ощущать себя бессовестным соглядатаем!
Вдобавок мне нестерпимо хотелось в туалет…
И тогда я решил встретить грозу в лоб.
Я встал с кровати, быстро натянул свои трусы армейского фасона и, изобразив немыслимую сонливость, приоткрыл дверь и вышел в гостиную. В гигиеническом отсеке горел не погашенный Лейлой свет.
– Эй, – неуверенно сказал я. – Есть кто?
Не успел я как следует оглядеться, как ощутил своим коротко стриженным затылком ледяное жерло парализатора.
«Ничего себе – оперативность!» – подумал я.
– Что ты здесь делаешь, мудила? – спросил женский голос у меня за спиной.
Я догадывался, как именно следует уворачиваться от парализатора, зажатого в хрупкой женской руке. И, конечно, мог обратить ситуацию в свою пользу – да так, чтобы девчонка и пискнуть не успела.
Но поступать подобным образом мне совершенно не хотелось. Поскольку это значило нажить в лице Лейлы непримиримого врага. А ведь мне предстояло проторчать с ней под одной крышей несколько дней!
– Послушайте, вы… Лейла? – робко начал я.
– Ну.
– Тогда я Серж.
– Ну?
– Я друг Джонни.
– И что с того? Что ты делаешь в моем доме? – начала выходить из себя Лейла.
«Еще активирует ненароком, чисто от раздражения», – с опаской подумал я.
– Дорогая Лейла…
– Я тебе не «дорогая»! – мрачно отрезала она.
– Хорошо… Уважаемая Лейла! Я купил… то есть заказал Джонни на пять дней. Но так как у меня не очень много денег, Джонни разрешила мне пока пожить у нее…