Консул
Шрифт:
Перемену настроения почуяли и сами молодчики-разбойнички – сперва они возбужденно ревели, приветствуя скорую победу вожака, но вот крики стали стихать. И снова поднялся рев – полувозмущенный, полувосхищенный. Никто из разбойников не давал клятву верности своему главарю, их вел тот, кто был сильнее. Так выбирали вожака стаи волки – с кого же еще брать пример лиходеям?
Ород, сам того не ведая, сделал верный ход – удерживая на длину клинка главаря, он показал разбойничкам, что не того они признавали первым среди равных. Косой дал им время подумать и передумать, то бишь созреть для нового выбора.
Вожак отпрыгнул, тяжело и хрипло дыша, и тогда Ород совершил молниеносный выпад, пронзая объемистое брюшко и накалывая печень. Выдернув меч, он небрежно обтер лезвие о грязноватый халат главаря, быстро отходившего к предкам. А сам даже не запыхался.
Молодчики молчали, переглядываясь и тужась понять, что же им делать теперь. Много времени на раздумья Ород им не дал. Указав мечом на повозку, он громко спросил:
– Так что же это такое?
Из толпы выступил толстяк в замызганном халате ханьского покроя – запахнутом на правую сторону.
– Я – Куджула, – сказал он, – а это, – толстяк всем телом повернулся к повозке, подле которой дрожали люди в странных одеждах, – кортеж одного царька с этих… как их… горы такие есть, шибко большие, говорят… А! Хималаи, во! И он там в царьках ходил, вон тот, что из кареты вывалился. А это свита его.
Ород замер, прокручивая в голове блестящую комбинацию.
– И он ехал к императору Поднебесной? – медленно уточнил он.
– Ну, да…
Косой зажмурился и покачал головой. На губах его заиграла слабая улыбочка.
– И что же вы хотите со всем этим сделать? – осведомился ацатан.
– Как что? – удивился Куджула. – Поделить на месте и свалить подальше! Тут вона, подарки императору имеются – бирюза кусками, нефрит…
Ород вздохнул.
– Нет, не зря я заколол этого кабана, – ткнул он сапогом тушу убитого вожака. – Дурак он был потому что, и вас за придурков держал. Слушайте все! – возвысил ацатан свой голос. – Если пойдете за мной и станете слушаться меня во всем, то уже в этом месяце вас оденут в шелка и накормят с золотых тарелок! Бирюза! – фыркнул он. – Надолго ли ее хватит, этой бирюзы? На три дня закатите ха-арошую гулянку, и все? А я вам предлагаю безбедную жизнь во дворце до самой весны, если не дольше!
Разбойнички взволнованно зашумели, мешая неверие с надеждами голодранцев.
– А чего делать-то? – спросил за всех Куджула.
– А ничего. Я поеду в этой повозке как горский царь, а вы последуете за мной как свита!
Разбойнички взревели. Теперь, когда им указали ясный путь, мнения раскололись – одни, самые безбашенные, восторженно вопили, вращая клинками, другие, кто побоязливей, хмурились и крякали, ожесточенно почесывая в затылках.
– Кто со мной? – воскликнул Ород. – Кто хочет целый год вкусно есть и сладко пить, спать с красавицами в теплых постелях и жить во дворце?!
– Мы! – взревело большинство. – Мы хотим!
– Одно условие! О нашей затее никто не должен знать, кроме нас, верных друг другу! Кто не с нами, тот враг нам, а врагам нельзя оставлять их жизни…
– Это мы мигом! – выкрикнул Куджула и всадил в своего соседа, выступавшего против нового вожака, кривой меч.
– Я за, я за! – в ужасе закричал длинный, как жердь, сомневающийся, но ставки были сделаны – копье вошло длинному в живот и вышло со спины.
Ород не успел сосчитать до пяти, а вокруг него столпились сплошь его сторонники. Противники бились в агонии.
– Переводчика, случаем, не сгубили? – вопросил ацатан.
– Живой он, – успокоил вожака Куджула. – Тиридат, волоки его сюда!
Названный Тиридатом притащил полузадохшегося старикана в тюрбане, обличьем – вылитый парфянин.
– Откуда родом? – поинтересовался Ород.
– Мардохмаг че аз Селохия шахр… – просипел старик-переводчик, прокашлялся и сказал на кушанском: – Из Селевкии мы. А звать меня Хоразом.
– Земляк, значит! Отлично… Так как звать этого князька с великих гор, Хораз?
– Он не князек, – ответил переводчик. – Он – гьялпо, то есть царь. А имя у него таково – Цзепе Сичун Зампо.
– Отныне будешь так величать меня, и обращаться будешь по имени… э-э… Цзепе Сичун… как там дальше? Зампо. Цзепе Сичун Зампо. Вот так. И мне надо привыкнуть, и свите моей. Всем ясно?
– Ага! – ответили разбойнички.
– Тогда так. Слуг этого гьялпо осторожненько передушить, чтоб одежку не попортить, – и переодевайтесь. Чего зря сидеть? Ехать пора! Император нас ждет не дождется!
Молодчики-разбойнички заревели в полном восторге и кинулись исполнять приказ вожака. Приказ гьялпо.
Глава 9,
в которой преторианцы делают зарядку
Полупустыня за Шачжоу полностью отвечала этому определению – она начиналась там, где вились сухие или высыхающие русла речек, шуршали заросли еще зеленых камышей, тянулись вверх рощи тополей. Обойдешь ту рощу – и видишь кусты, густо припорошенные пылью, а за ними уже стелятся щебневые поля, где камешки блестят черным и коричневым «лаком пустыни», и серые солончаки, по которым то реже, то гуще рассеяны бугры с кустами тамариска.
Иногда попадались давным-давно брошенные поля, плавно переходящие в голые блестящие глинистые поля, из плоскости которых прорастали руины – останки башен из сырцового кирпича, ограды, стены…
Один раз отряд наткнулся на целый лес мертвых деревьев – из твердой почвы с соленой коркой торчали пни или спиралью закрученные стволы с остатками толстых сучьев – корявые, растрескавшиеся и настолько пропитанные солью, что горели из рук вон плохо.
И все же дух Сергия был бодр, ибо его конь шагал не по дикой местности. Чтобы в этом убедиться, достаточно было повернуть голову к северу, к Ван ли Чан Чэн – «Великой стене в десять тысяч ли», которую ханьцы звали уменьшительно – Чанчэн.