Консул
Шрифт:
Лобанов оглядел лазурное море и усмехнулся, покачал головой. Ну и мысли… Это все Юй Цзи виноват. На Средней Яве вот уже сорок третий год существует индийская колония Калинга, первое государство на островах, которые позже назовут Индонезией. Позже – это когда голландцы захватят весь этот могучий архипелаг и объявят его своей колонией…
А пока что отряд переселенцев из Восточной Индии высадился на берегу «земли Явадвипы», отстраивая дома и укрепления, порт и храм Шивы.
Что интересно, аборигены не противились пришельцам, не поднимались на борьбу. Вероятно, причина была в том, что индийцы вели себя мирно, не устраивали бесчинств.
Местные жители испокон века возделывали рис, устраивая савахи – террасы на склонах гор. Часто эти горы были огнедышащими, но земледельцы упрямо держались за свои наделы, обильно сдобренные вулканическим пеплом – где еще можно было снимать такие урожаи? Яванцы даже выработали свою философию – нримо – почитая постоянство, спокойно воспринимая любое событие, упрямо веря: всё, что ни есть – благо. И их убогая, монотонно-размеренная жизнь подтверждала сие кредо.
Приплыли с запада чужаки? Понастроили поселков? Значит, во благо! Ведь тут же стали появляться купцы – арабские, индийские, китайские, эллинские. Понавозили столько небывалых вещей, что у яванцев прямо дух захватывало. Например, топоры, но не из камня, а из чудесного вещества под названием «бронза». Или, скажем, прекрасные сосуды, не пропускающие воду. Опять-таки, не из пустотелого бамбука сделанные, не сшитые из вонючих кож. Яванцы выменивали на рис горшки из глазурованной керамики, а самые богатые из индийских колонистов покупали фарфоровую посуду.
… Остров Ява поднимался из-за горизонта постепенно – сначала возникли горы, потом предгорья, потом завиднелся белесый прибой, что разграничивал зеленые берега и мутные теплые воды.
– Слушай, Юй Цзи, – спросил Сергий. – А может, не стоит сюда заходить? Шли бы дальше на запад…
Го Шу старательно перевел, и кормчий отрицательно помотал головой, заговорив внушительно и весомо. Даос выслушал доводы капитана, и передал их Лобанову.
– Почтенный Юй Цзи утверждает, что нам никак нельзя выходить в Западный океан, ибо кончается свежая вода и скоро нечего будет есть. Необходимо запастись рисом и всем прочим.
– Понятненько, – кивнул Сергий, – вопрос снят.
Юй Цзи поклонился в ответ на слова Лобанова, и добавил еще пару фраз.
– Почтенный Юй Цзи говорит, – переводил Го Шу, – что Калингой правят варманы. Это такой титул… Что-то вроде царя. Ныне на престол вступил Деваварман, и надо бы поднести ему подарок – тогда не возникнет проблем…
– Сунем этому взяточнику мешочек шелка, – предложил Искандер, – или два мешочка…
– И три халата сверху, – добавила Давашфари, прислушиваясь к разговору.
– Годится, – кивнул Сергий. – Кстати… Го Шу, передай нашему кормчему, что он может сойти на берег в Калинге, если захочет. Мы ему заплатим, а зимой он дождется кораблей с родины и сможет вернуться обратно.
Переговорив с Юй Цзи, Го Шу сказал:
– Почтенный Юй Цзи спрашивает: «Вы хотите следовать до самой Индии?»
Лобанов покачал головой.
– Дальше, Юй Цзи. Мы будем плыть и плыть, до самого конца, до того берега океана, где начинаются земли страны Дацинь.
Узкие глаза кормщика загорелись мрачным огнем решимости, он сказал несколько отрывистых слов и поклонился.
– Почтенный Юй Цзи мечтал бы совершить сие великое плавание и увидеть воочию противоположный берег Западного океана…
– Пусть исполнится его мечта!
Ша-чуань медленно вошел в бухту «столицы» Калинги, еще не имеющей своего названия – поселение звали просто «город». Это было скопище деревянных домов или бамбуковых хижин, одинаково крытых пальмовыми листьями, то пожухлыми, то свеже-зелеными. Невысокая крепостная стена, сложенная из бревен, обносила город, замыкаясь в неправильный овал. Башен было всего две, обе фланкировали городские ворота, выходящие к порту – трем-четырем молам из срубов, заполненных камнем.
Из порта как раз выходил индийский боевой корабль видеша, распрямлявший на паре мачт треугольные паруса. Сбоку у него, как у летучих проа, имелся балансир, укрепленный на трех деревянных кронштейнах.
Ша-чуань разминулся с видешей на встречных курсах и приблизился к молу. Полуголые индусы приняли брошенные с борта канаты и ловко накрутили их на столбы. Прибыли.
Ворота города стояли открытыми. Оттуда к причалам спускалась небольшая процессия, во главе которой важно шествовал человек в длинных одеяниях, расшитых золотом, и увенчанный подобием короны.
– Деваварман, – опознал его Гефестай. – Больше некому. Плавали – знаем…
– Как же этот надутый индюк потеет, – сморщился Эдик.
– Пошли взятку давать, – сказал Сергий.
Юй Цзи вынес из трюма два мешочка с шелком, Давашфари аккуратно сложила три роскошных халата.
– «Бэушные», – удовлетворился Чанба, – мы их уже носили.
Преторианцы с ликторами и консулом сошли на берег, остальные топтались на палубе.
Подойдя к варману поближе, Сергий с поклоном протянул царьку халаты, а Гефестай с Искандером подали тару с шелковой тканью.
Глазки у вармана, толстенького смуглого индийца с пышными усами, загорелись от жадности, а полные губы разошлись в довольной улыбке.
Он приветливо покивал римлянам и заговорил, сопровождая свою речь широкими жестами.
Подошли Го Шу и Юй Цзи. Кормчий перевел слова вармана даосу, а тот перетолковал их для римлян. Деваварман высочайше дозволял прибывшим покупать и продавать в городе всё, что они пожелают, выражая свое стремление к дружбе и сотрудничеству во имя мира и прогресса.
Две группы – гости и хозяева – раскланялись и разошлись, вполне довольные друг другом.
Отряд воинов, несущих на плечах мечи кханда, утопал следом за варманом. Головы бойцов были обмотаны многослойными чалмами – своеобразные шлемы.
Стольный град показался Сергию грязным и неустроенным – кривые пыльные улицы разделяли дома, и можно было себе представить, какие потоки мути и слякоти несутся по ним в сезон дождей.
Улица, ведущая от ворот, была главной и представляла собой сплошной ряд лавок, где полуголые торгаши орали, наперебой предлагая кораллы, хризолиты, разноцветные пояса в локоть шириною, грубое стекло, сурьму, мирро…