Консультант
Шрифт:
Массивный регенерационный комплекс вокруг колена явно ей мешал, и прыжки получались несколько кособокими. Двигалась красотка, однако, очень быстро, и уже несколько секунд спустя устроилась со всеми удобствами, подсунув под спину три подушки из четырёх.
Рис закрыл дверь на террасу, дождался вспышки сигнала звукоизоляции и подошёл к кровати. Девушка приглашающе похлопала ладонью по покрывалу. Потом произвела короткую манипуляцию сначала с пультом управления «начинкой» номера, а затем с собственным браслетом, и на повисшем в воздухе дисплее возникло изображение полковника Горовица.
– Так! – сказало изображение. – Первым делом следует познакомиться. Рис Хаузер он и есть Рис Хаузер, потому что никогда не был никем, кроме себя самого. Барышня справа от тебя успела кое-где засветиться в самом разнообразном качестве, поэтому представляю: Лана Дитц, в определённых кругах известная как Локи.
– «Горгона»? – понимающе сузил глаза Рис.
– Пока нет. Отпуск у человека, прикинь? Перед преддипломной практикой, – насмешливо фыркнул полковник. И тут же посерьезнел. – Шутки в сторону. Локи, отпуск накрылся.
– Я уже поняла, – кивнула девушка.
– Кто бы сомневался! – голос Горовица сочился сарказмом. – Ты мне вот что скажи: почему Рис?
– Понравился, – в исполнении отдельных продвинутых личностей даже банальное пожатие плечами может быть грациозным. – Я в отпуске, делаю что хочу. И с кем хочу.
– Резонно. Теперь к делу. У меня образовалась убыль гражданских агентов. Слишком серьезная, чтобы быть естественной. Твой случай, Рис – восьмой за неделю. Это только те, о которых мне достоверно известно. И ты единственный из восьми, кто выжил.
– Причины? – вклинилась Мелисса… Лана… Локи… а, да какая разница!
– Несчастные случаи. Аварии на транспорте. Всякая хрень, сама по себе не выходящая за рамки нормы, но…
– Многовато, – Рис с силой сжал губы и почувствовал, как напряглись скулы.
– Именно. О седьмом случае я узнал несколько часов назад и теперь занят тем, что пытаюсь связаться со всеми своими мальчиками и девочками, дабы оценить масштабы происходящего. Почему отрабатываю сам, объяснять надо?
– Мне – нет, – покачала головой девушка, раздражённо поправляя подушки. – Вы думаете, что утечка мало того, что в головной конторе, так ещё и на самом верху.
Горовиц обеими руками взлохматил свою порядочно побитую сединой шевелюру и скривился в мрачной, ничего доброго не сулящей усмешке.
– Может быть, ты назовешь и наиболее вероятную причину? С твоей точки зрения?
– Вот так, с ходу? Пожалуйста. Передел власти. Основа разведки – информация, основа информации – агентура. Нет агентуры – нет информации, нет информации – разведка плохо работает, плохо работает разведка – кто виноват? Правильно, засидевшийся в своем кресле шеф по кадрам. Стареет, наверное.
Глаза полковника полыхнули яростным огнем.
– Ну, точно папина дочка! Будь здесь старик Конрад – я бы купил шляпу и снял её. Да, девочка, передел власти, он самый. Я даже догадываюсь, кто. Но доказательств у меня никаких. Можно добыть, но только снизу, а вот сверху… он абсолютно вне подозрений! Все они вне подозрений, их всех вырастил я сам!
– Так вы же не комнатных собачек растили, – Лана с ненавистью покосилась на свою правую ногу. – А волки – они такие. Рано или поздно вожака пробуют на зуб. Значит, задание – подобраться к этому шустрику снизу?
– Умница. К этому или к другому… я сознательно не называю имен и должностей. Вы оба не из тех, кто подгоняет решение под ответ, но всякое бывает. Когда твоя нога придёт в норму?
– К вечеру, – гордо вскинула голову Лана.
– Завтра! – непреклонно отрезал Рис одновременно с ней.
– Значит, завтра. Займитесь, ребятишки. Займитесь. Будьте предельно осторожны. Доверяйте друг другу – и больше никому. И, ради всего святого, останьтесь в живых, у меня и так людей не до хрена!
Изображение померкло, и полковник Горовиц почти наверняка не услышал, как Лана, переглянувшись с Рисом, невесело произнесла:
– А это уж как повезёт.
Некоторое время они полулежали рядом, неподвижно и молча. Потом Лана изменила позу, садясь прямее и поджав левую ногу под себя. Невозможность согнуть правую её бесила, но приходилось терпеть. В клинике сделали всё, что могли и, уж конечно, куда больше, чем мог рассчитывать обыкновенный постоялец четвёртого яруса. Завтра или даже сегодня к вечеру проклятую колодку можно будет заменить обычным ортезом, но это к вечеру – и в лучшем случае. Сейчас же…
– Какие мысли? – поинтересовался Рис, усаживаясь по-турецки и подсовывая освободившуюся подушку под пострадавшую ногу девушки.
– Пока – никаких, – проворчала Лана. – Надо дождаться вестей от Младшего. Интересно, как долго его спецы будут возиться с твоим подвесом?
– Думаю, поесть мы успеем, – Рис, увидев подтверждающий кивок, спрыгнул с кровати и подкатил поближе сервировочный столик.
Он не успел полюбопытствовать, что конкретно им накрыли, но был совершенно уверен в качестве еды. Тем удивительнее была брезгливая гримаса Ланы при виде того, что лежало под термоизолирующим колпаком на центральном блюде.
– Ты чего?
Девушка покачала головой и нарочито плачущим голосом произнесла:
– Рис, я понимаю, что я кошка. Но разве это повод для того, чтобы всегда и везде подсовывать мне рыбу?!
Опешивший Хаузер едва успел подхватить бутылку белого вина, задетую в попытке быстро отвернуться и скрыть усмешку, и осёкся при виде выражения лица Ланы.
– Ты смеёшься, – выдала она прокурорским тоном, приняв донельзя оскорблённую позу.
– Нет.
– Ржёшь.
– Нет.
– Как лошадь.