Конт
Шрифт:
– Капитан Сержик введет вас в курс дела.
– В казарме два боковых окна и центральное чердачное, – вступил в разговор блондин. – Бунтовщики захватили луки и арбалеты, они пытались удержать три стороны, но моим воинам удалось закрыть торцевые окна щитами. Однако на чердаке сидит неплохой лучник.
– Так сожгите их, и все дела, – спокойно предложил Искореняющий, словно речь шла не о людях, а о пачке бумаг.
– Не могу! – Впервые в голосе баронессы Роган прозвучало отчаяние. – У них мой сын!
– Он еще жив? – с интересом спросил ксен, скидывая с себя сутану.
– Надеюсь на это. – Баронесса взяла себя в руки. – Они знают,
– Переговоры?
– Пока бунтовщики никаких требований не выдвигали, – ответил капитан Сержик.
– Тебе не кажется это странным? – Ксен внимательно смотрел на воина, и под его взглядом голова мужчины клонилась к земле, даже показалось, что он начал задыхаться.
– Никак нет, брат Искореняющий. Среди них много раненых, даже если мы их выпустим, далеко они не уйдут.
– Из-за чего начался бунт? – Виктории это действительно было интересно.
– А какое это имеет значение, кир Алан? Рабы не повиновались приказу своего хозяина, мало того, когда барон приказал им разойтись, они потребовали от него справедливого суда! Этак скоро ваш стул начнет требовать привилегий и справедливости, потому что ему тяжело держать ваш вес!
Все это было произнесено баронессой спокойным голосом, со светской улыбкой на устах, будто они стояли на паркетном полу бального зала, а не рядом с кучей окровавленных трупов. Виктория поняла, что баронесса ей не нравится.
– И все же, кирена, ответьте на мой вопрос, – холодно произнес конт Валлид. – Я должен понимать ситуацию в своих новых владениях.
Еще не прозвучали последние слова, как у шеи капитана Сержика замер меч одного из воинов Алана. Со стороны казармы послышался звон оружия и раздался свист.
– Дружина барона разоружена, кир Алан, – сообщил один из воинов.
Виктория кивнула. Некому сопротивляться, воины барона были щенками против матерых волков, пришедших с контом.
Баронесса оказалась превосходной актрисой. Глаза женщины расширились, она прижала руки к груди и повернулась к Искореняющему, ища поддержки, но он с безразличным видом рассматривал шпиль замка, на котором уже развевался голубой вымпел с двумя скрещенными ключами.
– Замок взят моими людьми, баронесса, я жду ответа на свой вопрос.
Виктория чувствовала себя героем тупого американского боевика. Этаким пародийным Цезарем – пришел, увидел, победил. Игра, просто игра, которая позволит баронессе сохранить лицо, а конту безболезненно подмять под себя кусок земель. Рэй еще в Крови проинструктировал бойцов, что и как нужно сделать. Баронесса Роган не была дурой и прекрасно понимала, что никто не позволит ей править без мужа. Из всех соседей она выбрала самого родовитого – кира Алана, тем более что среди местной знати уже десятницу усиленно ходили слухи, будто конт ищет себе новую жену. Он молод, красив, богат и с хорошей родословной. Почему бы не принять его покровительство? И она отправила гонца в Кровь.
– Баронесса, ответьте конту, – мягко произнес Искореняющий и начал медленно закатывать рукава.
– Кто-то из воинов взял рабыню на праздничную ночь. – Презрение в голосе баронессы можно было черпать ложками. – Не знаю, что между ними произошло, но девка сдохла.
– Это отвратительно, – процедил Алан, чувствуя, как внутри все леденеет.
– Согласна с вами, кир Алан. Я приказала капитану, если такое произойдет еще раз, удерживать стоимость рабов из содержания виновных. Я не позволю безнаказанно портить свое имущество…
Баронесса еще что-то говорила, но Виктория ее не слушала. «Представь, что это просто задание, секретное задание, а ты шпион в стане врага. Не нужно хвататься за меч. И придушить баронессу ты всегда успеешь. Расслабься, – уговаривала она себя. – У них другой менталитет. Они так привыкли. Вспомни Скарлетт, она ведь тоже была рабовладелицей». Но вместо Скарлетт перед глазами стояло избитое лицо безногой рабыни, и черная ярость стремительным горьким потоком поднималась от паха к груди, требуя немедленного выхода. Чужая, незнакомая Виктории ярость. Невыносимо заболела голова, она прижала пальцы к вискам, пытаясь унять боль. На ум пришла ассоциация с приговоренным к смерти на электрическом стуле, наверное, такие же ощущения испытывает преступник, когда ему на макушку надевают железную шапочку и дают первый разряд. Казалось, еще немного – и голова взорвется изнутри. И вдруг стискивающая мозг раскаленная шапочка лопнула – плотину чужой памяти прорвали воспоминания…
…Саника, вздернутый за руки к потолку, а у его ног истерзанная девичья фигурка. Виктория увидела руки Алана, завязывающие пояс на штанах, ему хорошо, по телу разливается приятная усталость, он подходит к поскуливающей девушке и с размаху бьет ее ногой в живот…
…Алан точно знает, что отца в замке нет, но все равно крадется вдоль стены, стараясь не шуметь. Вот наконец заветная дверь в кабинет. За нею спрятано то, чего он жаждет больше всего на свете – засахаренные орешки, целый кулек сладких, вкусных, липких орешков. Он не будет брать много, только себе и Берту, чтобы отец не заметил. Какой высокий буфет, он тащит тяжелый стул, залезает на него, тянется за вазочкой. Еще немного, еще…
– Ублюдок, кто тебе позволил выходить из своей комнаты?
Отец! Он никуда не уехал! От страха он падает вместе со стулом…
…Больно… Так больно… болят попа и спина. Нанни смазывает ему спину мазью и тихо причитает, но он не слушает. Ненависть к отцу поднимается откуда-то из самых темных глубин сердца, и он шепчет: «Я убью тебя, убью».
…Девочка в бледно-голубом, завитые золотые локоны, большие голубые глаза в тон платью, вздернутый нос. Дочь соседа, первая и единственная любовь. Как же ее звали? Алан протягивает ей кулак. Там, в кулаке, зажато самое дорогое, что у него есть – тоненькое сапфировое колечко. Девочка фыркает и отбрасывает протянутую руку с подарком: «Ты такой некрасивый! Фи! Черные волосы, черные глаза, ты похож на анчуту!»
…В окне отражается худой ссутулившийся подросток, в ярости сжимающий кулаки. Виктория знает, что это Алан. Отец издевается? Как он посмел прислать эту кривую служанку! Да на нее даже одноглазый плотник Варан не позарится, она прыщавая и у нее изо рта воняет! Совсем не так юный виконт представлял свою первую ночь с женщиной.
– Кир Алан, ваш отец приказал мне сегодня спать с вами. Сказал, что вам пора стать мужчиной.
Какое гадкое чувство в груди, он ведь видит, что служанка его презирает. Злость и обида накатывают одновременно, да она над ним смеется! Она сговорилась с отцом и теперь над ним издевается! Алан изо всех сил бьет девушку в грудь, та падает, и он начинает избивать ее ногами. И вдруг приходит необузданное нестерпимое желание, и ему уже плевать, что под ним хрипит окровавленное тело. Они все его ненавидят! Так пусть теперь боятся! Он заставит! Заставит!..