Конт
Шрифт:
А работы было много. Требовалось рассортировать жителей замка – кого оставить в слугах, кого рассчитать, кого отправить на невольничий рынок. Смертей Виктория больше не хотела. Затем хоронили убитых, считали казну, решали, какой гарнизон должен быть в замке. Когда закончили, солнце село за горы, и наступили густые сумерки.
– Кир Алан, останьтесь ночевать, – предложил наместник, но конт отрицательно покачал головой. Дурное предчувствие никуда не ушло, и Алан стремился как можно быстрее вернуться в Кровь.
С Найком оставалось пятеро опытных воинов, все получили звание сержантов и повышение содержания. Они составят
С Викторией в Кровь поехали тот высокий старик, который пытался взять вину на себя, и одна из молодых женщин. Женщину порекомендовал Найк, сказал, что лучшей швеи на фронтире не сыскать. А старик оказался интереснейшей личностью, он много в свое время попутешествовал с одним из своих хозяев, знал грамоту, несколько языков и прекрасно рисовал. Роганы были идиотами, держа такого умного и одаренного человека на должности сапожника. Впрочем, как сказал Семон, сапоги он тоже тачал отлично. Виктория же сразу решила, что именно этот высокий старик станет воспитателем Дарена. В людях она разбиралась и заранее предвкушала тот восторг, с которым дети будут слушать рассказы путешественника. Дети и старики всегда найдут общий язык. Да и недолго ему быть рабом. Пока она занималась делами баронства, у нее в голове полностью сформулировался план. Отменять рабство не стоит, это нецелесообразно в данный период, но предложить людям выбор и дать возможность его осуществить Виктория собиралась.
Ехали быстро, прислушиваясь к каждому шороху. Света неполной луны вполне хватало, чтобы кони могли разобрать дорогу, но все равно женщина вздохнула с облегчением, увидев стены Крови. Их заметили издали, раздался крик часового, отозвавшийся в голове тихим болезненным шелестом:
– Вижу отряд! Конт! Конт вернулся!
Ворота распахнулись, и они, не замедляя шага, влетели во двор, где их уже ждали. Рабы подхватили лошадей, к конту бросился Рэй, помогая сползти с коня. Он внимательно осмотрел воспитанника, но ничего не сказал. Алан сразу насторожился.
– Рэй, что случилось?
– Да ничего такого, с чем бы мы не могли справиться, – махнул рукой капитан. – Игуши пытались прорваться через верх с вашей скалы, да нарвались на моих парней. Они там как раз сторожку ставили. – Он довольно оскалился. – Всех положили, ни один козопас не ушел. У нас один легкораненый. Вовремя вы с этой веревкой придумали, – с уважением добавил он. – Только вниз со скалы спускаться люди забоялись. В обход пошли. Три рыски добирались.
– Ничего, я научу, – улыбнулся конт. – Значит, игуши решили нас пощипать?
– Люди Черного Ястреба, – кивнул Рэй. – Странно, что полезли, у них сейчас период восхваления духов предков, а в это время горцам проливать кровь запрещено. Они сами даже живность не режут.
– Надо было взять одного живьем, – недовольно буркнул конт.
– Взяли, – спокойно сообщил Рэй, обтирая о штаны морковку. – Сказал, завтра на рассвете будут ждать от нас человека под Сонным деревом. Сказал, Черный Ястреб хочет говорить о судьбе вашего брата. Больше ничего не сказал. Неожиданно помер.
– Брата? – Алан не сразу понял, о ком речь.
– Какой-то ур-род проболтался, – хмуро кивнул капитан. – Нанни сказала, вы знаете. Еще я знаю и Райка. Плохо, что они знают.
Плохо. Одно дело торговаться за слугу, а другое – за бастарда конта.
– А может, ну его? Рисковать за-ради….
– Рэй, никогда не сомневайся во мне! Слышишь, никогда! – Валлид сжал кулаки.
«Правильно. Десант своих не бросает», – шепнул внутренний голос, но она сделала вид, что не слышит его. Раздвоение личности пугало Викторию Викторовну больше встречи с игушами.
Глава 11
Так и повелось со времен тех давних.
Днем молитвы Ирию Создателю возносятся – открыто и честно, с истинной душевной верой.
А ночь принадлежит Вадию Злокозненному, творящему дела свои непотребные под покровом тьмы.
Из тени дверного проема выбежал Ольт с факелом в руке, он остановился, дожидаясь идущих следом Литину и Дарена. Виктория видела, как Ольт в нетерпении переминался с ноги на ногу, желая подбежать к спешивающимся воинам, чтобы первому узнать новости, но ему приходилось сдерживаться, подстраиваясь под неспешный величавый шаг кирены. Мерцающий огонь давал немного света, и в причудливых тенях казалось, что Литина в широком свободном платье плавно, медленно передвигается по воздуху.
– С возвращением, кир Алан. – В грудном голосе контессы проскользнула нотка облегчения. – Мы волновались.
– Добрый вечер… кир Алан, – чуть запнувшись, громко произнес Дар и тотчас опустил глаза.
– Добрый вечер, кирена Литина, добрый вечер, кир Дарен, – склонил голову конт. Как бы Виктории ни хотелось сгрести в охапку обоих мальчишек, а приходилось соблюдать этикет. – Вы отужинаете со мной?
– Мы уже ели, но я велю накрыть для вас ужин в столовой, – улыбнулась кирена.
– Вам нужно чаще улыбаться, Литина, – искренне сказал Алан. – Вам очень идет улыбка. Погодите. – Конт снял с пояса маленький замшевый мешочек. – Это вам.
Виктория всегда больше любила дарить подарки близким, чем получать их. Ей нравилось видеть улыбку родного человека, когда он разворачивал упаковку, нравилось наблюдать за сверкающими в предвкушении глазами, следить за разливающимся по лицу удовольствием, слышать восторженные возгласы. Это ведь так приятно – дарить дорогим людям мгновения радости. По поводу и без него, в честь какого-то события или просто так! Она вспомнила, с каким азартом искали свои подарки под елкой ее мальчишки, возглавляемые отцом. Сколько было смеха, веселья, шуток и подколок.