Контора Кука
Шрифт:
— Вы взяли мои деньги! — заорал высокий глюк — на этот раз с сильным кавказским акцентом и потрясая ламинированной пачкой в воздухе. — Вы шли их делить, гады… Ну всё, я зову своих друзей, сейчас вас, гады, будут на куски резать, сейчас-сейчас… — и с этими словами он не то чтобы побежал, но… семимильными шагами пошёл ко входу в «Шереметьево», а коротышка — который оказался теперь ещё ниже, — втягивая голову в плечи… быстро проговорил: «Бежим, бежим! Это страшные люди, порвут…» — после чего и в самом деле побежал, пригибаясь, как будто в них уже стреляли, — в противоположную сторону…
Паша остался на том
Дверцы сразу же захлопнулись, так что ему показалось, что и автобус был частью сцены, жёлтой движущейся декорацией… Но смысла всего этого действия он пока что ещё не понимал, разве что склоняясь всё-таки к кислотной подоплёке происходящего, сначала то есть эта… вот именно — Люси… и потом с неба падают… если не алмазы, то баксы… и исчезают в кармане твоего дубля — после условного оператора: «Если ты не подобрал, то…» и так далее и так далее — обычный ветвящийся алгоритм… Но в чём был его смысл?
Прошло ещё несколько секунд, прежде чем Паша наконец догадался — или просто вспомнил ответ…
Оглянувшись, он увидел, что в автобусе кроме него есть ещё несколько пассажиров, которые, конечно, могли быть такими же «глюками», — конечно, конечно, «солипсизм пытается сказать то, что…» Но тут же он вспомнил и ещё что-то — он достал деньги из кошелька, пересчитал… и увидел, что там ровно половина: пятьсот евро вместо тысячи… Он рассмеялся — не очень громко, но некоторые пассажиры к нему всё же повернулись, и он, как будто очнувшись, наконец, от гипноза или что это там было… спрятал оставшиеся деньги в кошелёк, проверив заодно и другое отделение…
Все карточки были на месте, так что других трансакций вроде бы не предвиделось…
«Такой спектакль… — думал он, — пятьсот евро за билет… как партер в Баварской опере… за тридцать секунд… „прогулки над краем бездны“… „ха-ха-ха“… Ау, Берг…»
«Нет, но они же могут наверняка зарабатывать гораздо больше… такими фокусами, — думал он, глядя в окно на мелькающие ветви сосен, или осин… на что они разменивают свой талант… Он ведь касался денег секунду… и я при этом не выпускал их из рук… Лёгкий гипноз? Да нет, это — гезамткунстверк…»
И тут же он думал: «Да кунсткамера это, музейный перформанс…» — и теперь уже он точно что-то припоминал… да, конечно, он слышал об этой разводке… просто так давно, что с тех пор забыл, забыл напрочь…
«Да это вообще… какая-то классика, — думал он, — я слышал об этом в детстве… Куда я попал?» — Паше хотелось спросить у пассажиров, какой сейчас год… Но вместо этого он спросил, можно ли с Планёрной добраться до Москвы на электричке… Он когда-то был в этом посёлке, пересаживался с одной машины на другую… и сейчас ему захотелось вдруг именно там сойти, что он и сделал через несколько остановок, и там свежий деревенский воздух промыл ему мозги… Но это через несколько минут, а в автобусе он был все ещё под впечатлением …
И ещё ему вспомнилось… описание Шириным одного
Да-да, изобретатель, которого звали Ханс-Петер Вебер, сказал, что взял такое название для своего нового устройства, потому что «palms» — не только пальмы, но и ладони…
Фильм про «пальмы» был старый, 1993 года, в воздухе тогда было ещё только предощущение, предчувствие виртуальной реальности…
На обсуждениях, которые проводили за круглым столом в студии ABC после каждой серии несколько интеллектуалов, среди которых был и человек с дредами, и его через двадцать лет Ханс-Петер Вебер узнал.
Это был Джарон Ланир, который и придумал, собственно, «виртуальную реальность», и как будто сразу сообразив, куда это всё ведёт…
— …Тогда же написал об этом фильме эссе под названием «Mild Qualms»… А через двадцать лет — книгу «Ты не гаджет», — рассказывал Шестопалову Ширин, — о том, что Интернет оказался-таки да — оружием массового оглупления, голосом толпы…
— А что за «лёгкие дымки», — спросил Паша, — «mild qualms» — о чём это было, старое эссе?
— Да нет, — улыбнулся Ширин, — «лёгкие подозрения»… О фильме, я же говорю, а так я не читал… В Сети есть ссылка, но если кликаешь, получается 404.
— Milde Qualle, — если уж изобретатель Ханс-Петер… Хотя это я спьяну стебусь, писал же не он.
— Мягкие медузы — это масло масляное, Паша… Нет, это вот именно лёгкие опасения, дурные предчувствия, которые у Ланира, похоже, оказались не ложными — по крайней мере, с его точки зрения, всё подтверждается двадцать дет спустя… Нет, нет, он писал не о медузах, а о головоногих… об осьминогах, об их мимикрии… и не только цветовой, их невероятной способности к имитации… — говорил Ширин, глядя в экран, — я смотрю в Википедию — которую Ланир, кстати, в свою очередь осуждает как часть общего оглупления… И ещё — об «экстрапианизмусе», — и вот это слово вместе с «медузой» даст тебе некоторое представление об изобретении.
— Довольно туманное… Ну, представил я себе осьминога, играющего на пьяно… Ну, то есть, туманнее — вообще не бывает… И про этого Ланира я так и не понял… как переводить его «mild qualms»… И кто он, соответственно, Argwhonaut [55] или Psychonaut?
— Да, такой вот… ёжик в тумане, — рассмеялся Ширин, — посмотри, — Ширин повернул к Паше лэптоп, и Паша увидел человека с дредами, больше похожего не на ёжика… а вот именно на головоногого — голова и дреды-щупальцы…
55
Этот неологизм, придуманный Пашей задолго до приведенной беседы в качестве собственной характеристики, был образован им от немецкого слова «Argwohn», то есть мнительность, подозрительность.