Контора
Шрифт:
Борис подозревал, что фраза эта просто застрянет в горле, и так оно и случилось бы, окажись первым его клиентом не этот тихий пожилой человек, а надменный толстосум с сотовым телефоном на отвисшем брюхе и фальшивым «Ролексом» на запястье. А тут все прошло гладко, и фраза прозвучала довольно приветливо. Возможно, сыграл роль жалкий вид этого... клиента.
Итак, чем менеджер Апухтин мог помочь первому в своей карьере клиенту?
Услышав вопрос и увидев перед собой молодого человека с фирменным клеймом на груди, мужчина встрепенулся, засуетился, полез в свою авоську, запутался
Борис выжидал, наблюдая за его возней. Сидевшие в баре коллеги чуть не в голос обсуждали эту сцену и едва сдерживали смех.
Наконец мужчина высвободил из пут своей авоськи газетный сверток.
— Тут вот у меня...
Теперь задача усложнилась: человек пытался развернуть сверток, но в одной руке он держал свою ношу, а жонглировать свободной рукой мужчина был не мастер.
— У меня тут... — Мужчина снова беспомощно огляделся по сторонам.
— Давайте. — Борис взял у него сверток и стянул газету.
В газете оказались свернутые в трубку чертежи. Внушительный комплект. Борис с молчаливого согласия посетителя развернул один, разложив его прямо на столешнице ближайшего прилавка. В баре стало тихо.
— Это первый этаж, — заглянув в план, пояснил посетитель. — У нас строится... Достраивается торговый центр. Самый крупный в области. Четыре этажа. Строит финская компания, они же финансируют оборудование...
Борис взглянул на таблицу с данными. Торговый зал первого этажа занимал почти четыреста квадратных метров. Четыре этажа. Почти два гектара, которые нужно заставить оборудованием! На какую же сумму потянет такой заказ? Сто тысяч долларов? Двести? Да, по самым скромным подсчетам, тысяч на двести — двести пятьдесят.
Минутная стрелка завершила круг, и конторская братия ломанулась к выходу. Многие заглядывали мимоходом в разложенный Борисом поэтажный план. Кто-то присвистнул, заставив дяденьку в сандалиях вздрогнуть. Заинтересовалась и Ольга Талльская. Улучив момент, она отозвала Бориса в сторону.
— Послушай, тебе, наверное, не стоит брать этот заказ, — произнесла она значительно.
— Не стоит? Что, выгнать его? — Борис кивнул в сторону клиента.
— Нет, не выгнать, конечно, но передать более опытному менеджеру.
— Зачем?
— Ну как зачем... Заказ крупный, оборудования понадобится много, возникнут нюансы, взаимодействие с другими сотрудниками, отделами...
— И отлично! Учиться так учиться! — Борис пожал плечами, показывая, что не видит причин для беспокойства.
— Но ты можешь ошибиться...
— Да почему же я должен непременно ошибиться? — возмутился Борис. — Ошибусь — поправят старшие товарищи. На ошибках учатся.
— Да почему кто-то должен тебя поправлять? Ты зарабатываешь себе на жизнь, а остальные — себе. Никто не обязан делать за тебя...
— Позвольте вас перебить. Я именно зарабатываю себе на жизнь и не вижу причин отдавать этот заказ кому-то другому. Любой мог отклеиться от стула и подойти к этому пенсионеру. Нет, все слиняли, а я тут торчу после работы, внеурочно. Должна быть на свете справедливость?
— Борис!.. — Госпожа Талльская выразительно посмотрела на подчиненного,
— Сожалею! — Подчиненный состроил ей не менее красноречивую мину. — К тому же передавать клиента уже некому — все слиняли.
— Я бы на твоем месте вела себя поскромнее.
— Извините, меня клиент ждет. — И Борис отвернулся, обратившись к вернувшемуся из небольшого турне по выставочному залу посетителю. — Ознакомились? Здесь выставлены не все модели предлагаемых нами прилавков, более полный перечень есть в каталогах...
Ольга Талльская четверть минуты буравила ему спину пламенным взором, но, не найдя в этой спине бреши, махнула рукой. В конце концов, еще неизвестно, купит этот субъект хотя бы чековую ленту. Случалось, кстати, что в «Контору» забредали сумасшедшие, возомнившие себя Ротшильдами и грозившиеся купить все, что попадалось на глаза. То-то смеху было, когда доходило до подписания договоров и предъявления документов. Не спешите праздновать победу, менеджер Борис Апухтин!
В жизни Ольги Талльской мужчины не смогли занять достойного места, и, нужно признать, сами в этом и виноваты. Они не проявляли к Оле достаточного интереса. Не то чтобы вообще никто не клал глаза на эту миниатюрную девушку. Отнюдь не это я хочу сказать. Были и кавалеры и поклонники, был даже жених, но... это отдельная история, не слишком веселая, а точнее сказать, совсем невеселая. Ольга не любила вспоминать того человека и о том, что произошло между ними, так что и я опущу эти страницы.
Итак, вернемся к кавалерам и поклонникам. Никто из них не устраивал саму Ольгу, и хотя кое-кто из них переходил на какое-то время в качество любовников, но ни об одном из них она не вспоминала с теплотой или сожалением. Было и было.
Когда остались позади «школьные годы чудесные» с первыми танцами, поцелуями и прочими экспериментами в области взрослой жизни, Ольга уже твердо поняла две вещи. Во-первых, что она — не красавица и, что бы ни говорила ей мама, никогда ею не станет. Во-вторых, что даже дружба не является абсолютной ценностью: стоило ее очередному кавалеру показаться с нею в свете и выслушать мнение знакомых об «этой пигалице», как желание встречаться быстро остывало, а вскоре сходило на нет. В то же самое время в Ольгиной душе каким-то чудом выжил экзотический росточек: она продолжала надеяться и верить, что однажды и за ней прискачет прекрасный принц. Вот так и жила, веря в то, чего не может быть, и терпеливо ожидая того, во что не верила.
Сказка про Ассоль красива, но воплотить ее в жизнь, если алые паруса не появляются достаточно долго, крайне тяжело. Время от времени Ольга уставала ждать, довольствуясь вместо принца фигурой помельче, обжигалась и снова поднимала планку на прежнюю высоту, набираясь терпения ждать дальше.
Ольга Талльская скептически относилась к заверениям в вечной любви, обещаниям свозить в свадебное путешествие и познакомить с родителями. Трезвый ум девушки безошибочно отфильтровывал из потока речей крупицы истины, а по количеству выработанной словесной породы почти безошибочно могла предсказать финал очередного романа, романчика, новеллы...