Контора
Шрифт:
А потомки цезарей — чтобы им самим не освоить русский? — только подкидывают головоломки, предлагая контракты через офф-шоры, оплату ценными бумагами и еще какую-то муру. Что им отвечать? Студенты-юристы пять лет грызут «орешки знаний», чтобы начать хоть немного ориентироваться во всех этих хитросплетениях и премудростях экономии денег и ухода от налогов, и ни одна прочитанная за ночь книга не даст достойного ответа, который можно перевести итальянским партнерам. Тут нужен специалист.
Феликс Григорьевич знал еще по меньшей мере полдюжины узких мест, где справиться самим компаньонам нипочем не удастся. Единственный выход для «Конторы» — нанимать специалистов. Но опять же вопрос: как найти стоящего специалиста, если имеешь весьма смутное представление о том, чем он занимается? Положим, можно выудить из учебника мудреный вопрос и задать его кандидату, но как оценить ответ, если он не совпадет с ответом в том же учебнике? Считать в этом случае кандидата гением или недоучкой?
Выходило, что сначала нужно найти и нанять человека, который умеет отсортировывать неучей и болтунов от кадров ценных, а уж потом поручить такому бесценному сотруднику подбор кадров.
Такое многоступенчатое решение предложил Станислав, и Феликс охотно его поддержал.
Вопрос с ключевым специалистом Станислав взял на себя, и, когда он представил Феликсу плод своих изысканий, тот согласился, даже не дочитав резюме на этого молодого человека. Кандидат наук, специалист по подбору персонала, даже лекции читает в университете, чего еще? Пусть приступает и побыстрее набирает команду специалистов.
Если честно, то Феликс с превеликим удовольствием нанял бы еще и управляющего фирмой, чтобы оставить его вместо себя, а сам удалился бы на покой, на вполне заслуженный отдых. Феликс Григорьевич смертельно устал, словно и впрямь прыгал по ночам с рюкзаком или участвовал в феерическом шествии. Устал он догонять, наверстывать, рыться в справочниках, латать прорехи в образовании и делать на переговорах вид, что понимает, о каких операциях идет речь.
Если бы это было возможно, то Феликс предпочел бы вовсе свернуть деятельность компании, сгрести уже заработанные деньги в чемодан и свалить в какой-нибудь Баден-Баден, где спокойно пережить расцвет сил и скоротать остаток жизни, поплевывая с балкончика на метеные мостовые, помнящие шаги стольких знаменитых соотечественников. Денег бы вполне хватило. После всех расчетов и подсчетов на руки получилось бы не менее миллиона долларов.
Приятно осознавать себя миллионером. Жаль только, что миллион этот наподобие винограда из басни: крутится, вертится, меняя форму и обличье, передавая привет своему хозяину то партией холодильников, то мини-пекарнями, то новым офисом, мелькая цифрами в документах. Миллион работал вовсю, обрастая процентами и дивидендами, грозя к концу года превратиться в два миллиона, но остаться тем же подобием зеленой грозди.
Конечно, жили компаньоны небедно, по российским меркам так и вовсе круто, но ради чего продолжать ходить в офис, вести переговоры, морочить себе голову договорами, если заработанных денег уже хватит на всю оставшуюся жизнь? Чего ради рисковать ими — потерять эти деньги представлялось делом вполне реальным, — когда, по большому счету, их достаточно?
Феликсу был непонятен азарт мировых богатеев, для которых преумножение счетов стало не необходимостью, а игрой, соревнованием, хобби или наркотиком для воспаленного тщеславия. Ему претило вести образ жизни, описанный в анекдотах о «новых русских», швырять деньги на ветер и менять лимузины по мере наполнения пепельниц. Миллиона с небольшим ему было достаточно. Но взять его и унести не представлялось возможным. Долгосрочные контракты, обязательства перед партнерами и, конечно, «крыша», которой очень не понравилось бы закрытие фирмы, — все это замыкалось в то колесо, в котором крутились и Феликс Григорьевич, и Станислав, и их миллионы.
Коль скоро никуда от собственного детища уйти невозможно, Феликс мечтал хотя бы превратиться из белки в стороннего наблюдателя. Пусть этот кандидат наук наберет спецов и наладит работу так, чтобы система работала независимо от того, торчит ли ее владелец в кабинете или валяется в гамаке, наблюдая за возведением своего коттеджа в Подмосковье.
Сколько хочет этот кандидат наук? Полторы штуки зелени в месяц? Черт с ним! Хоть две, хоть три! Феликс Григорьевич готов был молиться на человека, который снимет с его плеч тяжелеющую день ото дня ношу, очистит на экране его компьютера графы с расписанием встреч. Он заплатил бы и больше, как платят лекарю, лишь бы избавиться от ночных кошмаров с пестрой толпой, рюкзаком вместо парашюта за плечами, похотливыми неграми. Чего стоят деньги, когда речь идет о здоровье!
Все случилось так неожиданно, что Ольга оказалась не в силах ни проанализировать, ни даже подробно восстановить в памяти происшедшее. Кажется, прошло несколько веков с того момента, когда музыку врубили на полную громкость и хмельные конторцы пустились в пляс. Несколько столетий, скомканных в памяти в один вечер и одну ночь.
Ольга лежала, глядя на окно, за которым растирал серое небо охрой и цинком хмурый московский рассвет. Она лежала, слушая мерное посапывание Роберта, и боялась пошевелиться, чтобы не разбудить его, прежде чем решит, что делать дальше. Решит, считать ли происшедшее ошибкой, хмельной вольностью, пикантным конфузом или напротив... Хотя какое может быть «напротив»? Мужчина, лежавший в ее постели, не годился в «герои ее романа». Он неуклюж, смешон и, кажется, глуп. Кроме того, он ее подчиненный. О какой субординации может идти речь, когда подчиненный ночами вытворяет с начальницей все, что заблагорассудится? Конечно, он вежлив, внимателен, по-своему галантен, и Ольге безусловно приятны его комплименты и публичные знаки внимания, но этого слишком мало для... для чего бы то ни было! Из всех прежних мужчин Ольги этот менее всех заслуживал быть «допущенным к телу». И тем не менее...
Тем не менее это случилось, и менеджер Роберт Мастерков спал сейчас в ее постели. Девушка не испытывала паники по поводу своего падения. Она не сомневалась, что ей удастся без труда оборвать все связавшие их нити, задушив бесперспективный роман в зародыше, но проблема состояла в том, что... ей не хотелось ничего обрывать. Невероятно, но, будучи наименее завидным бойфрендом, Роберт оказался потрясающим любовником: он не рвался немедленно получить свое, не спешил, раздевая партнершу и изучая ее тело. Нежный и страстный, он сначала разбудил в ней настоящий вулкан чувств, а затем вызвал настоящее его извержение, так что Ольга едва не потеряла сознание.
Ловкость Роберта в постели оказалась единственным утешением для потерявшего голову старшего менеджера Ольги Талльской. В остальном же девушка не испытывала восторга от обретенного бойфренда. Не могло быть и речи о том, чтобы привести Роберта к знакомым в качестве кавалера — в лучшем случае не поймут. В одном из худших спросят, от какого дивана оторвана та полоска материи, что подвязана им вместо галстука, или от кого перешла по наследству кожанка: от бабушки-чекистки или прабабушки, ездившей в Новый Свет в годы золотой лихорадки. Не дай бог, коллеги узнают об их связи! Склюют моментально. Подкалывать Мастеркова — все равно что высмеивать костюм спящего бомжа: скучно и безадресно. При любых обстоятельствах чудаковатый менеджер будет улыбаться и согласно кивать, и оценить меткость своих шпилек остряку не удастся. А вот поинтересоваться у Ольги Талльской, когда ' ее лягушонок превратится в прекрасного принца, могут запросто.
Ольга скосила глаза на часы. Можно еще спать и спать, но есть дело поважнее: придумать, как выпутаться из этой истории. Как же ее угораздило так вляпаться?
Накануне «Контора» гуляла по поводу очередного дня рождения. Как обычно, праздник пошел в гору после отъезда начальства. Напитки окрепли, закуска посолонела, музыка заиграла громче. Сослуживцы пили, закусывали, трепались о чем-то. Ольга не узрела ничего необычного в том, что Роберт в тот вечер особенно усердно ухаживал — впору употребить слово «прислуживал» — за ней и за Оксаной Серебрец, с которой они сидели рядом. Все уже привыкли к нарочитой вежливости и галантности «парня в тиграх», как прозвали Роберта за глаза, намекая на рисунок его неизменного галстука. Раз уж Роберт оказался рядом, то что такого в том, что он наполняет стаканы сидящих по левую руку дам и подает им закуски? С точки зрения Ольги, подобное поведение должно быть нормой.