Конторщица 4
Шрифт:
— А как он узнает?
— Поверь, этот — всё узнает.
Мы выпили, и я вздохнула. Похоже стараниями Барабаша у меня появился ещё один могущественный враг. Как же они достали все! Еще и Иван Аркадьевич укатил в Москву. Бросил меня наедине с ними. А эти стервятники налетели, рвут на части. Внезапно мне себя стало так жалко.
—… и потом он мне говорит,… — продолжала рассказ чуть осоловевшая Репетун, подперев щеку рукой.
Похоже часть истории я задумалась и пропустила.
— Да уж, — сказала я, чтобы поддержать
— Ну, я и подумала — или мне возвращаться обратно в общагу и идти на стройку маляром-штукатуром, или спать с ним, — нервно хохотнула Репетун и залпом хлопнула всё вино, — и я решила, что не такой уж он и мерзкий, а сидеть на выделенном мне койкоместе еще десять лет и ждать свою очередь на квартиру — не хочу! Да и какую квартиру мне дадут? Детей нет, мужа — нет, я одиночка. В лучшем случае — это будет комната в коммуналке. Так чем она от общаги отличается? Только тем, что в отдельной комнате я могу трусы переодевать не под взглядами соседок? А так-то один черт, ерунда получается…
Я вздохнула. Прекрасно знаю это чувство.
Мы опять чокнулись и выпили. В голове зашумело. И тут меня понесло, и я спросила у Репетун, когда она сделала паузу в своём монологе:
— Слушай, Тань, я вот никак не могу найти того, кто же меня так сильно на работе не любит и на меня стучит постоянно? — я подцепила вилкой кусочек колбаски и откусила, затем взяла пучок укропа и щедро обмакнула его в соль.
— Так Антонина же, — меланхолично ответила Репетун, рассматривая через содержимое бутылки свет в окне.
— Тоня? — аж вытаращилась я. — Но она же моя подруга…
— Это ты её подруга, а она тебя всегда ненавидела, — покачала головой она и разлила нам еще вина, — слышала бы ты, что она про тебя в курилке рассказывает. Все животы надрывали от смеха.
— И что же она рассказывает?
— Ну, к примеру, как ты перед свекровью на задних лапках ходишь, за то, что та тебя за Горшкова замуж выдала и на работу устроила. Или вообще, что ты собираешься спасти СССР.
— Бля! — пучок укропа выпал из моих рук.
Глава 12
Пока я откашливалась и оплёвывалась от попавшего не в то горло укропа с солью, в дверь вдруг постучали.
— Тихо! — сделала большие глаза Репетун.
Я кивнула, сдерживая мучительно рвущийся наружу кашель. В горле словно ёршиком для мытья бутылок поскребли, воздуха не хватало.
Стук повторился.
Я зажала рот руками и изо всех сил пыталась сдержать жгучий, до слёз, кашель.
Через пару мгновений, показавшихся мне вечностью, за дверью раздались шаркающие шаги, которые удалялись в сторону кухни.
Выждав еще пару секунд, я, наконец, зашлась в надсадном кашле.
— Когда поперхнулась, нужно поднять руки вверх, — вполголоса посоветовала мне Репутун.
Я послушно подняла руки, но кашель всё равно не прекращался.
— На, быстро воды выпей! — Репетун
— Там вино, — возмутилась я, кивая на пустую чашку.
— Ну и что, что вино, — пожала плечами Репетун, — зато ты хоть кашлять перестала.
Кашлять, кстати, я действительно перестала.
И тут в дверь раздался такой громкий стук, что я аж подпрыгнула от неожиданности и икнула.
— Открывайте!
— Тихо! — прошептала Репетун и схватила меня за руку. Но я продолжала икать.Да что ж это такое! Не понос, так золотуха, как говориться! Я икнула еще раз.
Стук повторился.
— Нормально, ик, — прислушавшись, успокоила я её, — это Петров, сосед. Он так-то мужик нормальный, ик, но я лучше открою, а то сейчас на шум все остальные сбегутся.
Я повернула ключ в замке и приоткрыла дверь до половины. В коридоре стоял Петров, как обычно — в линялых трениках с пузырями на коленках и в застиранной майке.
— О! Лидуха! Привет! — увидев меня разулыбался он щербатой улыбкой, — а я сижу такой у себя, слышу — базарят где-то вроде. Бля, думаю, Марковна ж у тебя живёт, Горшков в дурке сидит, Грубякины ушли куда-то. Вот, решил проверить. Проявил, так сказать, бдительность. По-соседски…
Он заглянул через моё плечо, но я дверь держала прикрытой, так что ему не видно было, что там у нас происходит.
— Всё нормально, Федя, я это. Спасибо за бдительность.
Я хотела уже закрыть дверь, но профессиональный нос Петрова учуял винные пары.
— А чё за праздник тут у вас? — поднырнул под мою руку Петров и оказался за моей спиной, в комнате.
Я вздохнула.
— Здрасти вам, мадам, — увидев Репетун, изобразил реверанс Петров, — Лидуха, познакомь-ка нас!
— Обойдешься! — нахмурилась я, — вот что за привычка к людям в комнату врываться?
— Ой, Лидуха, не злобствуй! — хмыкнул Петров, усаживаясь за стол. — Не хочешь знакомить — не надо. Мы, люди не гордые, можем и сами познакомиться. Правда ж, красавица?
Он залихватски подмигнул Репетун и молодцевато крякнул:
— Фёдор Нельсонович Петров, — галантно представился он и, не выдержав витавших над столом ароматов, торопливо схватил кусочек сала и сунул себе в рот, — советский бенеф-ф-фециар.
Я снова икнула. Да ещё и выпитое вино ощутимо дало в голову.
— Петров, — не выдержала я, — хорош заливать! Какой ты, к чёрту, Нельсонович? Я сама слышала, как тебе пенсию приносили и Ивановичем называли.
— Увы, — деланно взгрустнул Петров, — мои предки не отличались особой смекалкой. Крестьянские корни, так сказать. Кухаркины дети. Но мы, их потомки, народ по-советски ушлый и ничто не мешает нам эволюционировать дальше! В связи с чем я планирую скоро сходить в паспортный стол и поменять отчество. А может даже фамилию.