Конторщица
Шрифт:
И вот как теперь я пойду домой? Денег нет, до получки непонятно сколько ждать, придется занимать… додумать я не успела, скрипнула дверь и в кабинет заглянула Тоня:
— Привет, Лида, — улыбнулась она, — ты представляешь?!! Все только и обсуждают твою стенгазету! Ой, а Щука, говорят, так орала!
— Да пусть ее, — отмахнулась я, разглядывая злополучную туфлю. — Тонь, одолжи на новые туфли, не знаю, сколько, но до дома я точно не дойду.
— Ого! Конечно одолжу, Лида. У меня только четыре рубля есть, но я в кассе взаимопомощи возьму. До получки нормально, никто не узнает. В "Военторге",
— Не буду я ни перед каким Гошковым отчитываться, — хмыкнула я. Похоже о жадности Лидочкиного супруга знала даже Тоня.
— Лида, я вот что хотела спросить… — замялась Тоня.
— Да говори, что там случилось?
— Не знаю, как сказать…
— Тонь, говори, как есть, а там разберемся, — сурово припечатала я.
— Лид, ты мне вот то красивое мыло подарила, — зарделась Тоня, — я не удержалась и девчонкам похвасталась. Слушай, ты же говорила, что у тебя еще много есть?
— Ну, предположим, есть, — кивнула я. — А что?
— Да у нашей Швабры день рождения скоро, мы тут думали-думали — ей же не угодишь, сама знаешь, — закручинилась Тоня. — А такой подарок ей понравится. Может продашь кусочек?
— За сколько? — прищурилась я. А внутри приятно ёкнуло.
— Мы скинулись, 23 рубля есть.
— За пятнадцать отдам, — кивнула я, примерно прикинув расценки. — Импортное ведь. И экологически-чистое.
— Ой, как хорошо, — обрадовалась Тоня. — Еще цветы и конфеты на остальные купим. Давай я тебе сразу тогда деньги отдам, а ты завтра не забудь принести.
— Замечательно, — кивнула я, внутренне ликуя, — Тонь, у меня еще пару кусков осталось. Мне это мыло не подходит, аллергия, поэтому я могу отдать все. Спроси, если кому надо. Возьму по пятнадцать, а ты сама смотри.
Тоня зарделась:
— Лида, подожди, я сейчас, — и выскочила из кабинета.
Не успела я напечатать две страницы текста, как Тоня вернулась:
— Сколько у тебя есть? — еле отдышавшись, спросила она.
— А сколько надо? — по-еврейски, вопросом на вопрос ответила я.
— Ну, всего, конечно девятнадцать хотят, но, я же понимаю, что столько нет, но хотя бы пять, — взволнованно вздохнула Тоня. — Там вся бухгалтерия, ты же понимаешь…
— Хорошо, — кивнула я, — завтра будет пять, а в понедельник — остальные четырнадцать. Цену они знают? Это же рижская фабрика совместно с Францией и Италией. Последний писк моды.
— Ага, — кивнула абсолютно счастливая Тоня.
— Болтать не будут?
— Да ты что? — замахала она руками, — никогда и нигде!
— Хорошо, — согласилась я. — И вот что еще, Тоня, если кому-то нужно будет еще такое мыло — ты бери на список, а я своей родственнице скажу, и она еще привезет. И, возможно, даже другие сорта.
— Прекрасно, — обрадовалась довольная Тоня.
После ухода подруги, я потирала руки, подсчитывая будущую прибыль, как дверь опять скрипнула и в кабинет заглянул смутно знакомый очкарик с прилизанными жирными волосенками и в усыпанным перхотью мятом
— Лидия Степановна, — вкрадчиво протянул он, — я по поводу штатного… на шестой вагоноремонтный участок…
У меня в голове щелкнуло, и я вспомнила его — это же первый человек, который встретился мне в этом мире.
— Помню, помню, — согласилась я, — но мы же вроде как договаривались к понедельнику, если не ошибаюсь?
Мужичок кивнул и покраснел.
— А сегодня только суббота, — осторожно напомнила я. — Вы, никак, перепутали дни?
— Да нет, нет же… — замялся мужичок. — Понимаете, как бы это сказать…
— Так и говорите, — велела я, вставляя новые листы, переложенные фиолетовыми копирками, в печатную машинку.
— Говорят, что вас увольняют… — мужичок вспотел и замялся, — а штатное очень надо. В трех экземплярах.
— Вот как? — удивилась я, пытаясь оттереть пальцы, испачканные копирками. — Кто говорит? И по какому поводу меня увольняют? Любопытно, знаете ли…
— Капитолина Сидоровна говорила, — смутился очкарик. — Я собственно вчера приходил, но вас не было, я испугался, что вас уже уволили, а штатное не напечатано…
— Замечательно, — прокомментировала я и выбросила испачканный носовой платок в корзину для мусора. — Значит, Щука меня решила уволить. Простите, уважаемая Капитолина Сидоровна, конечно же. И даже поделилась этим радостным известием с коллективом. Любопытно, а по какому поводу, не знаете, случаем? Мне она как-то не сообщила. Запамятовала, видимо.
— Меее, — невнятно забормотал вконец оробевший очкарик.
— Ну, в принципе, всё ясно, — усмехнулась я. — Вот что я вам скажу, коллега. Вчера меня не было по причине выходного. Пришлось, знаете ли, взять отгул, чтобы сделать стенгазету к Дню космонавтики.
— Я видел, — облегченно разулыбался товарищ, радуясь, что соскочил с неприятной темы. — Очень интересно.
— Так вот, коллега, — я совершенно не знала его имени-отчества, поэтому пришлось импровизировать и выкручиваться. — Даже если наша достопочтенная Капитолина Сидоровна меня таки уволит, то как минимум она обязана меня ознакомить с приказом под подпись, это — раз, во-вторых, там же еще отработка полагается, если не ошибаюсь, от трех дней до двух недель. Поэтому приходите в понедельник — и будет вам штатное в трех экземплярах. Клянусь КЗОТом!
Когда взопревший очкарик, наконец, удалился, я открыла окно, так как дышать в тесном кабинете от его едкого запаха стало вообще невозможно. Не моется он, что ли? И антиперспирантом не пользуется, уж точно.
В обеденный перерыв мы с Тоней отправились в "Военторг" покупать мне импортные югославские туфли. Невзирая на неудобную обувь (попробуйте походить в туфле без каблука!), настроение у меня было приподнятым. В той, прошлой жизни, я была ужасной шмоточницей. Нет, я не скупала одежду килограммами, просто любила хорошо одеваться. Лидочка фигурой не вышла, видимо поэтому махнула на себя рукой. Я, пока не похудею, с гардеробом решила особо не заморачиваться — у Горшкова вон рубашек полно. Но обувь должна быть качественной и ее нужно много. Красивой и функциональной. Так что югославские туфли — самое то.