Конторщица

Фонд А.

— Что за доклад? — недоверчиво переспросила Зоя.

— Не могу говорить, — улыбнулась я. — Спроси Ивана Аркадьевича. Он курирует.

— А к Дню Победы? — расстроенно спросила Зоя.

— Вот к Дню Победы я смогу, — успокоила ее я. — Но это не точно. Не от меня зависит, ты же понимаешь… Давай ближе к концу месяца опять вернемся к этому вопросу.

Расстроенная Зоя ушла, а я про себя коварно ухмыльнулась. Первое правило офисного клерка — ни от чего не отказываться, с готовностью на все соглашаться, вот только "сделать это не совсем могу, потому что…" и кучу контраргументов нужно привести. Срабатывает почти стопроцентно и повода для претензий

ни у кого нет. В моем времени уже научились противодействовать таким манипуляциям, в сети миллиард коучей и гуру учат как это сделать наиболее быстро и эффективно. А в этом времени народ доверчив и простодушен. То, что надо!

Оставалось еще минут двадцать до конца обеденного перерыва, и я хотела уединиться в кабинете и потренировать выступление. Увы, мои чаяниям сбыться было не суждено. Не успела выйти из столовой, как меня позвали на проходную.

Пока шла, терялась в догадках. Кому я нужна?

Однозначно, кроме Горшкова больше никому. Наверное, они с мамочкой что-то новенькое придумали. Неужто станет мириться? На кону двухкомнатная квартира как-никак. Или решил развод не давать? Так Иван Аркадьевич обещал, что все пучком будет. Значит, остается квартирный вопрос.

Но я ошиблась. Частично ошиблась.

На проходной меня ожидала "демоническая женщина", Олечка Горшкова.

Увидев ее я завистливо вздохнула: вот почему одним бог дает все, а другим — нос картошкой, короткие ноги и обвислую почти до уровня коленей задницу?

Но, впрочем, это риторический вопрос. Так было всегда, так есть и так будет.

И в моем времени, и в этом.

В этот раз Олечка была в шикарной вишневой куртке. Джинсы и каблуки удлиняли и без того бесконечно длинные ноги. Волосы она собрала в высокий хвост. Увидев меня, Олечка захлопала густыми ресницами, умело подкрашенными импортной тушью:

— Лидочка, здравствуйте! Как дела у вас? А Светланка про вас спрашивает и спрашивает, всё время. Очень уж вы ей понравились, — простодушно разулыбалась она, и мне на миг стало стыдно.

— Здравствуйте, Ольга, — ответила я и молча уставилась на Олечку. Помогать вести разговор не буду. Посмотрим, чего ей от меня нужно. Хотя я, конечно, догадываюсь.

Моя интуиция меня не подвела. Олечка, чуть помявшись и видя, что я продолжаю молчать, сообщила:

— Лидочка. Мама сказала, что вы выгоняете нас на улицу? Я не верю этому!

— Все правильно сказала ваша мама, — ответила я. — Квартира моя и вы должны были освободить ее. Еще вчера.

Прекрасные черные глаза Олечки налились слезами. Она взмахнула ресницами и одна слезинка аккуратно скатилась по щеке:

— Лидочка… — всхлипнула она, — но куда же мы пойдем? На улице так холодно…

Этот чувственный спич, по всей видимости, должен был растопить ледяное сердце злой женщины, которая выгоняет двух сироток на улицу. Вот только бедная сиротка стояла вся в импортных шмотках, благоухая отнюдь даже не "Красной Москвой", а чем-то забугорно-элитным, а злая ведьма временно ютится в рабочем профилактории, и не знает, где придется ночевать через неделю.

— В каком смысле "куда пойдем"? — пожала плечами я. — Вы где прописаны, гражданка Горшкова? Небось, у мамочки, Элеоноры, итить ее, Рудольфовны?

Олечка чуть покраснела, и я поняла, что попала в точку.

— И что, мамочка вас домой, по месту прописки, не пускает? Квартира у нее на сколько комнат?

— Две… — всхлипнула "демоническая женщина".

— И что, в двухкомнатной

квартире не смогут разместиться две женщины с ребенком?

— Вы не понимаете! — экспрессивно тряхнула головой Олечка и чешские гранатовые подвески красиво зазвенели. — Не понимаете! Мама! Она… она очень суровый человек! А я — творческая личность, мне свобода нужна!

— И поэтому вы с братом и мамочкой решили провернуть аферу и отобрать мою квартиру? — хмыкнула я. — И вопрос, где буду жить я, вас совершенно не беспокоит?

— Но вас же вроде прописали в общежитии, — неуверенно протянула Ольга. Видно, что данный вопрос ей даже не приходил в голову.

— Замечательно, — хмыкнула я. — Просто прекрасно! В результате этой авантюры вы получаете мою двухкомнатную квартиру, Элеонора Рудольфовна остается одна тоже в двухкомнатной квартире, а я буду прописана где-то примерно в общежитии!

— Но вы же одна, — с обезоруживающей детской улыбкой сообщила Олечка, — поживете там немножко, потом вам квартиру дадут… ну, или комнату.

— Потом — это лет через пятнадцать? — рассмеялась я и съехидничала. — А почему бы вам, Ольга, не пожить в общежитии? С ребенком вам квартиру дадут быстрее… лет через восемь.

— В общежитии? — ужаснулась Олечка. — Нет, вы шутите!

— В общем так, Ольга, — мне это все надоело, да и обеденный перерыв вот-вот закончится. — У вас есть день-два, чтобы собрать вещи и покинуть мою квартиру. Ключи оставьте у соседки снизу Натальи. Это та, которую вы регулярно затапливаете, уточняю.

— Нет! — воскликнула она. — Вы сами виноваты! Сами! Я пожалуюсь Льву Юрьевичу! У вас будут большие неприятности, вот увидите! Раз не хотите по-хорошему!

Даже исказившееся от злобы ее лицо оставалось все таким же прекрасным.

Да, "демонические женщины" — они такие. А Лев Юрьевич, это, очевидно, и есть тот обкомовский "опиюс", который весело проводит время с Олечкой. Ну, что ж, пришла пора посмотреть на него.

— Передайте Льву Юрьевичу, что я готова с ним встретиться, — сообщила я (надеюсь, большая рыба клюнет)…

После разговоров с "демонической женщиной" я загрустила. С такими людьми всегда трудно: с виду они ангелочки, а на самом-то деле… И чувствуешь себя после таких разговоров лет на сто старше.

В общем, из нашего диалога стало понятным, что Олечка уцепилась за лидочкину квартиру с упорством бульдога и не отдаст ее никому и ни за что. И вот как с нею воевать? Все самые сложные и самые логические аргументы она умело разбивала одним лишь взмахом ресниц. Ее "опиюс", Лев Юрьевич, однозначно фигура декоративная. Ему-то и Олечка нужна лишь для встреч, не больше. Иначе он бы давно уже ее устроил со всем комфортом. Или даже женился бы. И с квартиры ее не выгнать, это понятно. Но и отдавать квартиру Олечке я не буду. Что же делать? Подсунуть креветки в дверную обивку, чтоб завонялось? Так ребенка жалко, Светка-пипетка все время дома сидит, именно она будет дышать гадостью. Да и что мешает Олечке с помощью того же любовника обменять эту квартиру на другую? Натравить участкового? Так звали уже соседи. Не хочет он с обкомовским связываться. В то, что у Ивана Аркадьевича хоть что-то получится, я верила сугубо теоретически. И даже больше я боялась, что если он вникнет в эту проблему и найдет там какие-то юридические нестыковки, то останусь я без квартиры однозначно. На двухкомнатную квартиру в доме с улучшенной планировкой, практически в центре города, желающих найдется ой, как много.