Конторские будни

Уотерхаус Кейт

— Любовный сон, — негромко сказала Пам.

— Это Каргил, давний страдалец из Отдела зарплаты, — вполголоса пояснил Сидз. — А женщина, как вы, наверно, поняли, отнюдь не миссис Каргил… хотя очень, я думаю, хочет ею стать.

— Но не может преодолеть препятствие в виде подлинной миссис Каргил? — ухмыльчиво спросил Грайс. Ему было приятно, что его сразу же начали знакомить с интимной жизнью «Альбиона».

— Очень солидное, насколько мне известно, препятствие, — ответил Сидз. — Но мы можем указать вам и на счастливую, ни от кого не таящуюся любовь, — добавил он.

— Не будьте сплетником, — умиляясь собственной порядочности, сказала Пам.

— Я говорю про нашу вдовушку миссис Рашман и одного складского джентльмена. У них уже, по-моему, даже назначен день свадьбы.

— Двадцать пятое, — подтвердила Пам. И добавила для Грайса: — Вы, вероятно, запомнили миссис Рашман, ее представил вам сегодня утром Копланд. Она выходит замуж за своего верного поклонника со Склада снабжения. Воистину, наш «Альбион» превращается постепенно в брачное бюро.

— То же самое происходило и на моей последней службе — сказал Грайс. Стало быть, роман, взращенный в барах, расцвел свадебным цветком — счастливый контраст с бесплодными страданиями за соседним столиком. — У нас было четыре… нет, даже пять свадеб в прошлом году. И все между коллегами, или по крайней мере между бывшими коллегами.

— И кто-нибудь всякий раз обходил отдел с кружкой для пожертвований, — уверенно предположил Сидз.

— Это уж как водится, — сказал Грайс, подумав, что и ему, пожалуй, могут предложить раскошелиться в пользу миссис Рашман. Хотя, впрочем, вряд ли они решатся на такое нахальство. — А если не намечалось свадьбы, — продолжал он, — то кто-нибудь дослуживался до пенсии или собирался сменить работу, — Тут Грайс вспомнил, что, когда он уходил из «Комформа», ему, в первый раз за всю его трудовую жизнь, сослуживцы ничего не подарили. Да и кто станет думать о подарках при массовом изгнании?

— Ну, здесь-то вам не будут надоедать кружками для пожертвований, — обнадежил Грайса Сидз. — С «Альбионом» люди расстаются только ногами вперед.

— Миссис Рашман уходит из «Альбиона» в жизнь, а не на кладбище, — как бы неожиданно для самой себя сказала Пам, и Грайсу почудилось, что она сразу же пожалела о сказанном.

— Исключения только подтверждают правило, — спокойно парировал Сидз. При этом он как-то странно глянул на Пам. Если б тема не казалась такой безобидной, Грайс решил бы, что взгляд Сидза был предостерегающим и что Пам его предостережение приняла. Возможно, у любовной истории миссис Рашман была какая-то тайная подоплека.

Да-да, наверняка — потому что Сидз круто и довольно неуклюже сменил предмет разговора:

— Но вы спрашивали про общественные развлечения. У нас есть несколько клубов. Шахматный, например.

Грайс признался, что он разбирается в шахматах, как свинья в апельсинах, и его собеседники сказали, что они тоже. Все трое наперебой заговорили о своей неспособности постичь шахматные законы и о забавных разгромах, нанесенных им юными племянниками и племянницами, когда они пробовали играть с ними в эту загадочную игру.

— Что еще мы можем вам предложить? — раздумчиво сказал Сидз, явно удовлетворенный сменой темы. — Скуош. Теннис. Плавание. Вообще, почти любой спорт: у нас заключен договор со Спортивным центром в Актоне, и наши сотрудники бесплатно допускаются на его стадионы. Так мне по крайней мере говорили. Я-то, признаться, не спортсмен, и вся моя физкультура ограничивается утренней прогулкой до ближайшей станции метро.

— Моя тоже, — сказал Грайс. Ему все больше нравился его первый альбионский обед. Они приманили в конце концов кофейную тележку, и за кофе общая беседа стала столь оживленной, что Грайсу даже не удавалось вставить, как хорошо он здесь себя чувствует.

— Ну, и у нас есть своя труппа, — с оттенком какой-то странной неуверенности в голосе сказала Пам. А Сидз, почти грубо оборвав ее, только резче оттенил эту странную неуверенность.

— Набор в труппу закончен! — вскинулся он, и Грайс опять заметил его предостерегающий, или даже злобно предостерегающий, взгляд. Однако на этот раз Пам не захотела повиноваться предостережению.

— Мне, солнышко, как ответственному секретарю Приемной комиссии, это известно не хуже, чем вам, — процедила она. — Но если мы не будем узнавать, кто хотел бы вступить в нашу труппу, то, когда нам понадобятся новые актеры, мы их просто не найдем.

Ага, стало быть, у нее есть коготки, это стоит запомнить.

— Если вы говорите про любительский театр… — начал Грайс, надеясь притушить разгорающуюся перебранку и попутно отметив про себя, что это, по-видимому, очередная вспышка давно тлеющей ссоры, не улаженной вовремя главой их труппы.

Но Сидз прервал его, и не просто прервал, а словно бы даже и не заметил, что он попытался вмешаться в разговор. Дурацкое положение, мимолетно подумал Грайс.

— Вы знаете устав не хуже меня, Памела, — сказал Сидз одновременно с Грайсом, заставив его умолкнуть. — К переговорам с потенциальными кандидатами…

— Не учите меня уставу, Рон, я участвовала в его разработке…

— …приступают после согласования кандидатур с Организационным бюро. После согласования, а не до!

Грайс, как и Сидз, умел говорить, не обращая внимания на помехи.

— Если вы толкуете о любительском театре и мне будет позволено ввернуть словечко… — Он решил, что теперь будет уместно прибегнуть к шутливому тону — и снова остался в дураках, потому что Пам и Сидз не обратили на его слова ни малейшего внимания.

— Подчинение уставу нельзя доводить до абсурда, Рон. Если я не имею права даже спросить кого-нибудь…

— Да спрашивайте вы ради бога! Спрашивайте ради бога! Спрашивайте! Но мне просто хотелось напомнить вам…

— …что прием в труппу окончен. Я прекрасно это знаю, Рон. Но у меня создалось впечатление, что он мог бы стать подходящим кандидатом.

— О, чрезвычайно подходящим. Чрезвычайно. При прочих равных условиях.

Грайс уже всерьез подумал обидеться на столь беззастенчивое обсуждение при нем его персоны. Но с другой стороны, он услышал о себе лестный отзыв: ведь Пам назвала его подходящим кандидатом в их труппу, и, по мнению Сидза, это было действительно так — при прочих равных условиях, то есть, по-видимому, при условии, что прием в труппу будет возобновлен. На первый взгляд, они ссорились из-за пустяков — хотя им-то их устав пустяком явно не казался. Теперь Грайс был даже рад, что они так и не дали ему закончить фразу: он собирался сказать, что не интересуется любительским театром, а раз Пам считала его подходящим кандидатом, ему незачем было заранее отрезать себе путь в их труппу.