Контрабандист
Шрифт:
– Вы обязаны в двухдневный срок подготовить подробный отчет о своем новом положении, – заговорил наконец невидимый представитель Ректората. – К отчету необходимо приложить все данные, которые вам удалось собрать на вашем нынешнем месте. Информация будет передана в компетентные ведомства. Вы, вероятнее всего, будете изъяты и займетесь своей основной деятельностью. Все прежние договоренности остаются в силе.
«Профессор» исчез без всяких «до свидания». Я вышел из войс-бокса, не зная, радоваться ли мне или грустить. Еще мне казалось, что я слишком запутался в хозяевах, уже и не
– Совсем я разучился управлять своим временем, – с грустью проговорил Марциони, бездумно водя пальцами по управляющей панели. – Пять дней полета – впустую. Даже ни одной свежей мысли в голове.
– Так ведь праздник, – попытался утешить его вахтенный офицер.
– Праздник? Какой?
– Новый год.
– Ах да, Новый год… Но праздник уже кончился. А что осталось?
Офицер неопределенно хмыкнул и сделал вид, что погружен в вычисления. В этом разговоре он никак не мог быть полезен хозяину.
На мостике яхт-рейсера царил полумрак. По корабельным часам было раннее утро, но вся команда бодрствовала. В обзорные люки можно было разглядеть поверхность планеты – голую и каменистую, припорошенную кристалликами замерзшей углекислоты. Восход Даухайцо ожидался только через двадцать восемь часов, но вряд ли он прибавит уюта этому ветхому, от рождения мертвому миру.
– Ты бы хотел здесь жить и работать? – неожиданно спросил Марциони у вахтенного.
– Нет! – испуганно ответил тот, покосившись на хозяина. – Ни за что в жизни!
– Вот видишь… И я бы не хотел. Странные люди эти Ученые. Добровольно запирать себя в этом ледяном гробу… Не понимаю.
– Они же искали место поспокойнее. А у военных как раз есть такое место. Значит, все довольны.
Через минуту доложили о приближении вездеходов. Марциони пробормотал насчет своей нелюбви к скафандрам и отправился одеваться.
Ступич лично прибыл встречать гостя на одном из вездеходов. Даже сквозь стекло скафандра было видно, какое у него ошарашенное лицо.
Дорога от посадочной площадки до входа в бункер заняла менее пяти минут. Лишь внутри, преодолев несколько шлюзов и избавившись от шлема, Марциони обреченно вздохнул:
– Боже мой, академик! И как вас угораздило забраться в эти катакомбы.
Ступич первую минуту безмолвно, по-рыбьи открывал рот, пока наконец не заговорил:
– Господин Марциони! Мы так рады вас видеть… Но это так неожиданно… Почему же вы не предупредили, мы бы подготовились…
– Подготовились… – Марциони скептически усмехнулся. – И что бы вы мне подготовили? Очередной цирковой номер?
– По правде сказать, – бормотал академик, – мы тут еще сидим на чемоданах. Только недавно начала прибывать аппаратура. Мы еще здесь толком и не работали. Даже не знаю, что вам показать.
– У вас есть, что мне показать, – улыбнулся Марциони. – И даже без всякой
Прибыл генерал Бетховен: такой же изумленный неожиданным визитом. При этом он был не по-военному помятый и взъерошенный, только что с постели.
– Ваши чертоги? – спросил Марциони, окинув взглядом подземное убежище.
– Резервный командный пункт Федерации, – доложил Бетховен. – Ни разу не использовался и до последнего времени был законсервирован. Имеется в наличии реактор холодного распада, атмосферные установки и запас продовольственного сырья на пять месяцев.
– Благодарю за службу, – иронично кивнул Марциони. – Вольно, генерал.
– Может, хотите перекусить с дороги? – осторожно поинтересовался Ступич.
– Да бог с вами, академик, неужели я не найду у себя, что поесть. Дела важнее. Где мы можем поговорить наедине?
– Штабной офис к вашим услугам, – почтительно доложил Бетховен.
– Итак, академик, сразу хочу сказать, что вы меня сильно огорчили, – заявил Марциони, когда они со Ступичем оказались вдвоем за огромным, как спортплощадка, штабным столом.
– Огорчил? – у академика упал голос.
– М-да, знаете ли… Все эти ваши полунамеки, недоправда, трюки с обезьянами… Со мной так нельзя. Только полная откровенность и правда. Причем вся сразу.
– Правда? Какая правда?
– Ну, вот, вы опять, – Марциони вздохнул и с укоризной посмотрел на академика. – Злоупотребляете вы моей добротой. И уважением к людям науки.
Ступич хмуро молчал, уперев взгляд в стол. Он уже все понял.
– И как же так получилось, – продолжал Марциони, – что вы, показав мне невразумительный фокус и наобещав всего-всего, забыли о самом главном? Наверно, рассеянность, да, академик? Все вы, увлеченные люди, очень рассеянные, я понимаю и даже готов простить…
Ступич пробормотал что-то неразборчивое и еще больше нахмурился.
– А обезьянка-то оказалась ни при чем! – Марциони хлопнул в ладоши. – А все начиналось по-другому. От меня нет секретов, я все узнал. Итак, академик, история наша выглядит так. Большой-пребольшой военный транспорт сломал хребет о какую-то богом забытую планетку на краю света. После таких катастроф редко выживают, верно? Одних сразу размазывает по стенам отсеков, Другие задыхаются и замерзают в ожидании спасателей. Но вдруг произошло чудо! Целый взвод не только выжил Посреди вакуума и космического холода, но и неплохо Провел время и поправил здоровье. Как по волшебству, среди безжизненных песков и скал вдруг вырос целый сказочный остров с фруктовыми садами и живописными холмами. Вы представляете, какие чудеса случаются на свете?
Марциони замолк, разглядывая ученого. Ступич выглядел по меньшей мере жалко.
– Вы… – выдавил он. – Вы мне все равно не поверили бы… Я не хотел торопить события. Я хотел получить доказательства и воспроизвести эффект в условиях…
– Да хватит вам прибедняться, скромница вы моя! – расхохотался Марциони. – Были у вас доказательства, были! И у меня они тоже есть. Например, видеофайлы из личных протоколов ваших людей. Мне известно, господин ученый, что этот оазис и сейчас там. И более того, там живут люди! Вам это тоже известно?