Контрабандист
Шрифт:
Мы без проблем и приключений выбрались в накренившийся коридор, где я остановился и прислушался. Вокруг стало потише. Нет, кое-какие звуки продолжались – например, далеко за стенами все так же истошно вопили люди, но скрежет прекратился. База больше не тряслась и не содрогалась.
Вообще в воздухе стало спокойнее, гораздо спокойнее. Хотелось верить, что все кончилось. Правда, я еще не знал, что кроется за этим «все».
– Вы не знаете, что случилось? – спросил я у Придумщика.
– Я спал, потом проснулся, – скучно ответил он. – Я испугался.
– Тут
– Все испугались. Даже те, кто испугал всех. Правда, забавно?
– Обхохочешься, – вздохнул я. И, подумав немного, спросил: – Это вас привезли с Луны-один в железном ящике?
Он не ответил: мы оба прислушались. По коридору кто-то продвигался в нашем направлении, я ясно слышал переговоры. Еще несколько секунд – и я увидел Тасю.
– Ричард!!! – завизжала она и бросилась ко мне.
Я, конечно, не Ричард, но на всякий случай шагнул ей навстречу. Оказалось, ее интересует обезьяна. Она выхватила тщедушное тельце из моих рук и едва не разрыдалась от умиления. Ни дать ни взять любящая мамаша.
Потом она обернулась и крикнула кому-то:
– Он здесь, идите сюда! Все в порядке!
Я услышал топот армейских ботинок. Пятеро бойцов, увешанных оружием, как духи войны, вынырнули из полумрака и ринулись в нашу сторону. Я даже дернуться не успел, как один уткнул меня носом в стену и заорал в ухо: «Стоять, тварь с-сучья!!!»
Я, конечно, не стал возражать и даже согласился какое-то время побыть сучьей тварью, если господам военным так угодно.
Остальные окружили Придумщика. Я не видел, что они с ним там делают, но по звукам понял, что ему вкалывают какой-то препарат. Один из бойцов вызвал по радио начальство, и через минуту откуда-то материализовался мой старый знакомый – капитан Дэба. Сначала я услышал вздох искреннего облегчения, который относился явно не ко мне. Потом дело дошло и до меня.
– Опять ты, Грач? – устало проговорил капитан.
– Нет-нет, – возразил я. – Называйте меня просто: «сучья тварь».
– Кончай кривляться. Что он успел тебе сказать?
– Да ничего… Обезьяны вообще как-то мало говорят.
– Грач, не доводи меня сегодня. Я сегодня очень нервный. Я сегодня и в ухо двинуть могу. Ты и так у меня словно заноза в заднице.
– Не хочу показаться бестактным, но предпочитаю быть занозой, нежели задницей.
– Уберите его к чертовой матери отсюда! – взорвался капитан.
В этот раз меня провожал до каюты почетный эскорт из двух бойцов со свирепыми рожами. Гордости моей не было предела. Ну а пинок под зад, которым меня наградили на прощание, я счел за издержки профессии.
Всю последующую неделю базу усиленно чинили. Я засыпал и просыпался под грохот и жужжание инструментов. Казалось бы: кому взбрело в голову делать это в открытом космосе, когда судно вот-вот прибудет в удобный приспособленный для ремонта док?
Но я-то все понимал. Им любой ценой надо было скрыть, что здесь произошла чрезвычайная
Кстати, не такая уж чрезвычайная. Насколько я знал, каким-то чудом катаклизм обошелся без жертв. Не считая нескольких вывихов и разбитых физиономий. Что меня особенно поразило, так это атмосфера абсолютного молчания, которая воцарилась уже на следующий день. Словно ничего и не было. Словно пара ламп перегорела – вот и все происшествие.
Как-то раз ко мне зашел Крэк. Зашел сам – я его не звал.
Я валялся на койке с банкой пива и смотрел в потолок, мечтая о том счастливом дне, когда окажусь наконец на большой обитаемой базе, среди нормальных людей. День этот неумолимо приближался.
Крэк переступил через порог и сразу критически осмотрелся.
– Нормально, бля, устроился, – отметил он. – Получше, чем мы.
– Я теперь большая шишка, – охотно пояснил я. – Самый главный наблюдатель, слышал, наверно?
– И не раз, – он развалился на стуле. – Ну, рассказывай, бля.
– Что рассказывать? – вздохнул я. – Живу я неплохо. Место, правда, у вас тут мерзкое. Люди какие-то нервные. Жратва паршивая. Должность дерьмовая. Заняться нечем. Отдохнуть не с кем, даже просто выпить. А так – все чудесно.
– Про другое расскажи. Как, бля, ты оттуда вернулся?
Я задумался ненадолго. Ну, что ему скажешь?
– Да так… обыкновенно. Залепил дырявый скафандр жвачкой, расправил крылышки – и полетел домой.
– Ну да, я так и думал. А рощи и водопады тоже видел, бля?
Я приподнялся с койки – разговор приобретал интересную окраску.
– А ты?
– И я, – Крэк тихо рассмеялся. – И капитан, и Дэф, и пацаны – все видели. Понравилось, бля?
– Живописно, бля, – кивнул я. – А откуда оно там взялось, вы тоже знаете?
– Да вот… взялось, – он развел руками и опять рассмеялся. Потом сдвинул брови. – Только гляди, не трепись про это на все стороны. А то сам пожалеешь.
– Да я уже растрепал. Следователю, спасателям, еще каким-то людям.
– Ну? А они чего? – нахмурился Крэк.
– Да ничего. Сочувствуют. Советуют хорошо высыпаться и слушать спокойную музыку.
– Ну, тогда ладно, бля. Пусть лучше думают, что у тебя белая горячка или еще какая хвороба. Ты там весь запас спирта прикончил, все знают.
– Репутация! – я со значением поднял палец.
– Ну, тогда пошел я, – он поднялся.
– Э, погоди! – я вскочил на койке. – Ты что же, так и уйдешь? Так и не расскажешь, что это было?
– А ты это… – он пошевелил в воздухе пальцами. – В общем, крылышки опять отрасти, бля. Слетай да погляди.
Великий день настал. Едва проснувшись, я прилип к иллюминатору и наблюдал, как «Ковчег» входит в гигантские ворота дока. Его тащили три буксирных бота – тащили так медленно и бережно, словно наше ржавое корыто было величайшей ценностью человечества.