Контракт миллиардера
Шрифт:
Последовало ледяное молчание, пропитавшее воздух, а на лице сенатора Эшфорда появилось понимание. Возможно, на его лице отразилась некоторая боль, но меня это не волновало. Было слишком поздно. Слишком поздно на сорок два года.
Эти отношения уже не исправить.
— Я следил за тобой, — сказал он, его голос внезапно стал испорчен усталостью. — Ты и Отем Корбин. Я напрягся, и губы сенатора Эшфорда подтянулись. Едва. «Когда я получил известие о ее отъезде в Афганистан, я обратился к старому другу, который в долгу передо мной. Он
"Когда?" Я прохрипел.
"Две недели назад."
— Куда они направлялись? Я потребовал знать.
«Для гор», — ответил отец. «Несмотря на то, что все технологии остались позади, у нового режима есть возможность контролировать все коммуникации. Мой парень сказал, что не сможет снова позвонить, пока они не найдут безопасное место».
Мое сердце замерло.
Если он больше не слышал о нем, это означало, что они не в безопасности.
Глава 43
Осень
С
шесть недель вдали от моего сына. Шесть недель до Алессио.
Еще одна пещера. Мы прятались в пещерах, переезжая каждые несколько дней. Я устал от пещер и гор. И этот холод, пронизавший мои кости.
Мои мышцы болели. Моё сердце болело ещё сильнее. И я был чертовски голоден. Я понятия не имел, сколько сейчас времени. Ночь. На улице было темно. Мои зубы стучали от холода.
Всхлип. Потом еще один всхлип. Я вытер нос тыльной стороной ладони.
Были люди, которые жили так всю свою жизнь. Мы занимались этим шесть недель, и я разваливался. Это заняло не много времени, около недели. Но я был слишком горд, чтобы показать это. Молодая женщина с ребенком не плакала. Она была благодарна, даже улыбаясь, тому, что у нее есть защита от этих мужчин. Я тоже был благодарен. В тот момент, когда в Кабуле разразился настоящий ад, мы смогли спастись только благодаря этой группе из четырех человек. Они окружили нас и выгнали из этого места, а вокруг нас летали пули.
Я зажмурилась, уголки моих глаз горели и грозились выпустить слезы. Я знал, что как только они выпустят свободу, их уже ничто не удержит. Я подтянула колени к груди, легла на твердый пол пещеры и обхватила себя руками, чтобы немного согреться.
Паранджа и одежда, которую я носила под ней, почти не согревали. Один из охранников дал мне одну из своих рубашек. Все наши вещи остались позади. У меня была камера, у них было оружие, и у всех нас была одежда на спине.
Вот и все.
Мы шли пешком по деревням глубокой ночью, убегая от группы мужчин, которые назначили цену за наши головы и угрожали любому местному жителю, который хотел бы нам помочь.
И
В одном из сел женщина предложила мне свою паранджу. У них почти ничего не было, и она все равно предложила мне свою лучшую паранджу, чтобы я мог сойти за местного жителя. Другой мужчина дал нам еды на вынос. Мы не смели оставаться в чьем-либо доме и приносить беду к их порогу.
По моему лицу скатилась первая слеза. Дома был сочельник. Здесь было Рождество.
Это будет мое первое Рождество вдали от семьи. Первое Рождество без Кола. В горле образовался ком. Оно сжимало и сжимало, пока я не мог дышать. Из меня вырвался хрип, и я быстро проглотил рыдание, сорвавшееся с губ.
Но последовал еще один.
И мое тело начало дрожать от каждого нового рыдания, прокатившегося по мне. Мои руки закрыли рот, пальцы дрожали. Я крепко зажмурил глаза, надеясь взять себя в руки, прежде чем кто-нибудь очнется.
А ребенку Сальмы нужен был сон.
Так звали женщину с младенцем. Сальма и ее маленькая девочка Азая.
Она была многообещающей афганской журналисткой. И когда дерьмо попало в вентилятор, они пришли за ней. Она так и не добралась до ворот, которые обеспечили бы безопасность ей и ее ребенку.
Я не пожалел, что бросился ей на помощь. Я действительно этого не сделал.
Но никогда за миллион лет я не думал, что мы окажемся здесь. Отрезанный от мира. Отрезанный от безопасности.
— Мы уйдем отсюда. Глубокий, хриплый голос раздался позади меня.
Киан. Никаких фамилий.
Мужчина пятидесяти с чем-то лет, который спас мне жизнь. Почему? Я понятия не имел. Наверное, я понятия не имел, почему прыгнул перед Сальмой. Киан почти не разговаривал. Он был одним из тех молчаливых, загадочных типов.
Шесть недель вместе, а я знал только его имя.
«Это Рождество», — прошептала я, оглядываясь через плечо и встречаясь с его темным взглядом. Его глаза были цвета самой темной, беззвездной ночи. Я видела серебристую седину в его волосах и щетине, заставляя меня снова задуматься, что он здесь делает.
Он был обеспеченным парнем. Назовите это интуицией, но я бы поставил на это свою жизнь. Или это могло быть качество его одежды, оружия и часов на запястье.
«Вы празднуете Рождество?»
"Да." Но не это усложняло ситуацию. "Ты?"
"Прошло много времени."
Я обернулся и уставился на стену пещеры, когда дрожь прокатилась по моему позвоночнику. Было сыро и чертовски холодно, даже когда горел огонь. — Это самый долгий срок, когда я был вдали от сына, — прохрипела я, мой голос был едва громче шепота.
"Хм."
Последовала долгая пауза.
"У вас есть дети?" Я спросил. Мне нужно немного отдохнуть, нам обоим это нужно. Завтра нам, вероятно, придется снова отправиться в поход. Хотя куда, черт возьми, мы направлялись, я понятия не имел. Киан отказался поделиться своими планами.