Контракт на смерть

Кривчиков Александр

Маркус на мгновение опешил. Затем ловко хлестнул девушку двумя пальцами над верхней губой. Зина вскрикнула, голова ее откинулась назад, из рассеченной губы тонкой стрункой зазмеилась кровь. Девушка непроизвольно схватилась ладонью за рот и с испугом посмотрела на эсбэшника. На глазах выступили слезы.

Дитц взял Зину за ухо и, наклонившись к ее лицу, процедил:

– Дошло, шлюха? Ты – поганая шпионка, и никаких прав у тебя нет. Ты что-то упоминала о гестапо? Будешь ерепениться, я тебе все устрою – и гестапо, и НКВД. А потом тебя заживо сожгут, как в Аушвице.

Он

помолчал и уже спокойно добавил:

– У тебя есть последний шанс договориться со мной по-хорошему. Иначе тобой займется Курт. – Дитц кивнул в сторону рыжеволосого крепыша в серой униформе, молча стоявшего в стороне. – Он отведет тебя в комнату, где есть много интересного. Дыба, крючья, щипцы, спицы, иголки… И даже стальной зазубренный кол в духе старой доброй инквизиции… Так мы договорились? Или отдать тебя Курту? Он давно не развлекался с такими цыпочками.

– Я поняла, – подрагивающим голосом выдавила Зина. – Что значит – по-хорошему договориться?

– Вот это уже походит на серьезный разговор, – с удовлетворением заметил Дитц. – По-хорошему то и значит, что не по-плохому. Расскажешь все добровольно – обойдемся без пыток и боли. Уяснила?

– А потом? Вы меня… убьете?

– Смотрю, ты умнеешь прямо на глазах. – Начальник службы безопасности криво усмехнулся. – Жить хочешь? Понимаю. Мне вовсе незачем тебя убивать. Подпишешь кое-какие документы и будешь дальше работать на нас. Это называется «сделка с правосудием». – Он снова усмехнулся.

– Я поняла. Не надо меня отдавать Курту. – Зина всхлипнула и, окончательно сломавшись, расплакалась. – А что… что именно я должна… рассказать?

– Все, что касается твоей шпионской деятельности. Кто тебя надоумил копировать секретные материалы и зачем? Кто твои подельники? И так далее. Я спрашиваю – ты честно и детально отвечаешь… И учти – обмануть меня не получится. Слышала о сыворотке правды?

Зина кивнула.

– Так вот, у нас есть своя такая сыворотка. Мы ее тебе вколем сразу после нашего разговора. Для контроля, так сказать. И если выяснится, что ты соврала или о чем-то умолчала, тогда не обессудь. Тогда с тебя сдерут кожу.

Дитц посмотрел на Курта и распорядился:

– Свяжись с профессором. Пусть через часок подошлет сюда своего помощника. Этого, как его…

– Гавела, – подсказал Курт.

– Ага, его. Скажи, что нам вскоре понадобится АВ-13, чтобы разговорить одного… хм, пациента.

* * *

Лифшин добрался до центра Петербурга в одиннадцатом часу вечера, изрядно постояв в пробке на Ленинском проспекте. Конкретного плана действий он так и не придумал, хотя и перебрал в голове с десяток вариантов. Но первый пункт в плане значился и не вызывал сомнений. Семен должен был напиться, чтобы снять стресс и вообще… В общем, сначала напиться.

Оставив свой внедорожный Land Cruiser на платной стоянке, он забурился в ночной клуб на Садовой, где считался завсегдатаем. Там первым делом принял на грудь подряд три дринка излюбленного «Чиваса», после чего жизнь изменила цветовую гамму. Нет, в розовом цвете она выглядеть не стала, но черный цвет сменился серобуромалиновым в крапинку.

В конце концов, главное, что он сам не попался, – рассудил Семен. А чего там Зина наговорит на допросе, так это все бабушка надвое сказала. В концерне шума поднимать не будут, он им самим ни к чему. То, что Зина не успела передать флэшку, так это даже к лучшему. Получается, что никаких секретов он не знает, значит, и предъяву ему кидать не за что.

Ну да, секретные материалы раздобыть хотел, так журналисты этим и живут. Но не раздобыл же! И не опубликовал. А то, что намеревался на этом срубить бабла, так это вообще ни о чем – недоказуемо и ненаказуемо.

Единственное обстоятельство, мешавшее жизни окончательно порозоветь, упиралось в Зину. С любовницей вышло некрасиво. Именно он втянул ее в авантюру, следовательно, подставил. А затем еще и, в некотором роде, предал. Теперь ее судьба покрыта мраком неизвестности.

Но что делать? Не обращаться же в полицию, признаваясь в организации промышленного шпионажа? Тут самому можно срок схлопотать. А Зина…

Ну, выкрутится как-нибудь. Не убьют же ее за одни намерения передать флэшку с инфой. Максимум, выгонят с работы. Прессанут, конечно, изрядно, так он предупреждал о том, что дело рисковое. А за риск надо платить.

Нет, пора еще добавить вискаря. А то стремно как-то и на душе будто камень какой. А ему нужна расслабуха. Он же, считай, с боевой операции вернулся.

Семен закинул в рот четвертый стопарь, закусил бутербродом с икрой, и двинул на танцплощадку обжиматься с потными телками.

* * *

Допрос Зины продолжался около двух часов. Дитц работал добросовестно и пунктуально, вытягивая из «шпионки» все подробности и самые мелкие детали. Он знал, что прокола допустить нельзя. Идея подловить на Зину, как на живца, ее сообщников, принадлежала лично ему и была, в некотором роде, самодеятельностью.

Он не согласовывал операцию с вышестоящим начальством, собираясь подать ее, как экспромт. Блестящий экспромт. И рассчитывал на большую награду. Но и наказание за провал могло быть очень суровым. Поэтому следовало выяснить все, вытащив из девки подноготную (так, кажется, в России выражаются?), и зачистить концы.

Убедившись, что методы обычного допроса исчерпаны, Дитц позвал Гавела и тот вколол девчонке АВ-13 – он же, на профессиональном сленге, «болтушка» – психотропный препарат, расслабляющий волю и развязывающий языки даже самым стойким и упертым субъектам. А Зина уж точно не входила в их число – так, обычная смазливая бабенка с претензиями на исключительность и завышенными запросами.

Вот почему операция с «болтушкой» оказалась излишней. Быстро «поплывшая» после укола Зина ничего важного к предыдущим показаниям не добавила, разве что просветила Дитца по поводу своих личных взаимоотношений с блогером Семеном и бывшим мужем Данилиным. При этом блогера девица несколько раз обозвала козлом, а Данилина охарактеризовала, как «хороший самец» (в непечатной формулировке).