Контракт
Шрифт:
Пол никогда не волновался обо мне. Это - то, чем моя мать забила мою голову, когда мы вернулись, через несколько недель после того лета. Он не заботился ни обо мне, ни о ней.
Но...скорее всего я просто подавила воспоминания о своем спасении. Могла ли я убедить себя в том, что мой план побега сработал после всего того, что мне рассказала мама?
Зачем? Зачем ей было врать мне?
О детстве всегда трудно вспоминать. Спустя год мама начала пить. Точно,
Алкоголь был катализатором, который ухудшил мои отношения с моей матерью. Может горечь от его отъезда вкупе с выпивкой заставил ее обмануть меня?
Не то, чтобы сейчас это имело значение. Теперь нет Пола, который бы смог вытащить меня из этой дыры. У меня есть только я сама.
Если те воспоминания, что у меня остались, ложные, за какую надежду я цепляюсь сейчас?
Я кладу руки под голову и ложусь на пол. Холодные плитки, как пиявки, высасывают тепло из моего тела.
Единственное, что остается - это ждать.
Глава 9 (Настоящий момент)
В темноте непонятно, сколько сейчас времени. Я не могу спать. Я не могу перестать думать о мерзком ошейнике на моей шее.
Я должна найти какой-то способ снять его. Пальцами я пыталась найти хоть что-то, что сможет мне помочь, но ничего.
Каждая минута приближает меня к завтрашней схватке. Что будет сказано в контракте? Какие требования выдвинет мой похититель?
Это не имеет значения. Я ни за что не подпишу этот грязный листок бумаги. Я никогда добровольно не отдам свою свободу.
Мысленно я возвращаюсь к тем инициалам: J.S. Что-то подсказывает мне, что я где-то уже видела их.
Яркой вспышкой в комнате загорается свет.
Выругавшись, я зажмуриваюсь, от боли прижимая лоб к прохладному полу. Когда она наконец стихает, я осматриваюсь, прищурив глаза.
В комнате появилось что-то новое. Тележка с подносом на колесах, покрытая черной тканью. Она находиться в тех пределах пространства, где мне разрешено двигаться.
Иду к ней очень медленно, ожидая контрольного толчка, предупреждающий о том, что я зашла слишком далеко. Осторожность - мое единственное спасение.
Приближаясь, я чувствую восхитительные, аппетитные запахи, доносящиеся из-под ткани. Когда же я в последний раз ела?
Добравшись до подноса, я опускаю один угол ткани и замечаю тарелку горячих овсяных хлопьев, накрытых крышкой из прозрачного стекла. Два маленьких отверстия в ручке испускают притягательные ароматы, не давая им остынуть
Дотрагиваюсь до крышки. Все еще теплое. Значит, принесли это сюда совсем недавно. И почему я не заметила?
Под тарелкой нахожу записку. Читаю, “В качестве жеста доброй воли”. Дальше нарисована стрелка, указывающая на другую сторону. Переворачиваю записку.
На
– J.S.
Теперь мне не хочется есть. Опускаю ткань на место и бегу сломя голову к столбу. Ухожу в другую сторону, чтобы не дай бог не соблазниться едой. Я никогда не была большим едоком. Бывали дни, когда мне хватало одного рогалика.
Но тело лучше меня знает, что ему нужна еда. Голод отдает тяжестью в моей голове. Я бью кулаком по животу, чтобы прекратить урчание, и попытаться не думать о еде.
Это работает примерно минуту. Тогда до меня снова доносятся запахи ждущего меня завтрака.
Всего один кусочек, говорю я себе и встаю, объясняя это тем, что еда придаст мне сил.
Осторожно подхожу к тележке и качу её к центру комнаты. Снимаю ткань, намереваясь использовать ее, как одеяло, и набрасываю себе на плечи.
Несмотря на разнообразие еды: яйца, вафли и фрукты, я выбираю яблоко.
Хватаюсь за ручку и поднимаю… но хмурюсь. Крышка не поддается. Сначала, я подумала, что это мог бы быть перепад давлений, даже с отверстиями для выпуска воздуха — как то, когда Вы готовите закупоренный горшок риса. Но тогда я замечаю нежно - голубую заметку, отмеченную на ящике внизу.
Сначала открой меня.
Умно. Он не даст мне еды, пока я не посмотрю контракт. Делая вид, что его не существует, мне не станет легче. Возможно, если я прочитаю контракт, то узнаю, с чем имею дело.
Жизненно важная информация.
Открыв ящик, раздается щелчок. Крышка внезапно открывается. Я замечаю тонкие металлические стержни, удерживающие ее. Но, мой взгляд падает не на еду, а на листки бумаги.
Вынимаю его. Крошечная надпись, написанная от руки. Строки совершенно прямые, слова расположены, как армии идущих муравьев. Я подношу его к лицу и начинаю читать:
ДОГОВОР ПОРУЧИТЕЛЬСТВА:
Я, Лилли Райдер (пробел, который уже заполнен моим именем), заключаю данный договор, соглашаясь с нижеследующим:
1. Существует задолженность по образовательному кредиту, порядка 180,000.00$ (сто восемьдесят тысяч долларов и ноль центов), и,
2. На данный момент и в ближайшем будущем нет возможности оплатить вышеуказанный долг, поскольку финансовое положение не позволяет этого сделать.
Поэтому, выплата полной долговой суммы возлагается на J.S. (далее “Гарант”), которому переходят все мои права, как кредитора, привилегии, приоритеты, средства и суждения.