Контракт
Шрифт:
– Притворщица.
Она поежилась, сильнее зарываясь лицом в подушку. Я поцеловал ее обнаженное плечо и подтянул повыше одеяло.
– Расслабься, Кэтрин. Я буду идеальным джентльменом.
Повернулся, выключил свет и лег, слушая ее прерывистое нервное дыхание. Ее присутствие в моей постели должно было казаться странным, и все же мне не было неприятно. Я чувствовал ее тепло и аромат легких духов.
Хотя кровать ощущалась как-то не так. У меня ушла пара секунд, чтобы осознать причину. Присутствовала постоянная
Она так боялась меня?
Я перекатился на бок, потянулся и обхватил ее рукой, прижимая спиной к себе. Она издала потрясенный писк и ее тело окаменело. Волны дрожи непрерывно пробегали по ее телу, а вцепившиеся в мою руку ладони были ледяными.
– Кэтрин, прекрати, – пробормотал я. – Я ничего не собираюсь делать.
– Дело не в этом. Ну, не только в этом.
– Из-за грозы?
– Из-за… из-за ветра, – призналась она. – Ненавижу его завывания.
Крепче прижав к себе, я почувствовал очередную волну дрожи, пробежавшую по ее телу.
– Почему?
– В ночь, когда погибли мои родители, была гроза. Похожая на эту. Громкая. Ветер метал машину, словно перышко. Папа потерял управление и автомобиль перевернулся.
У меня участилось сердцебиение.
– В ту ночь ты была с родителями?
– На заднем сиденье. Когда это произошло, окна разбились, ветер шумел так громко, и я была напугана. Я все время теряла сознание, но мне было так холодно, а еще слышала завывание ветра… оно не прекращалось. – Ее голос затих. – Я знала, что они были мертвы, а сама осталась одна в ловушке.
От боли в ее голосе у меня встал ком в горле. До сего дня она ничего этого мне не рассказывала.
– Ты пострадала?
Молча она взяла мою руку и прижала к верхней части своего бедра. Под тонкой материей ее ночнушки я почувствовал длинный, зарубцевавшийся шрам, спускавшийся вниз по внешней стороне ее бедра.
– Когда машина перевернулась у меня было сотрясение и раздроблена нога. Потребовалось две операции, но я выжила. – Она прокашлялась. – Именно поэтому я иногда спотыкаюсь или теряю равновесие. Он сковывает движение.
В моем разуме всплыли все те времена, когда я издевался над ней, закатывал глаза и смотрел, как она с трудом встает на ноги. От жгучего и мучительного стыда я крепче стиснул руки и зарылся лицом ей в шею.
– Я сожалею, душенька.
– Это не твоя вина.
– Нет. Мне жаль, что тебе через многое пришлось пройти, но я не об этом.
– О, – она вздохнула, понимая причину моих извинений. – Ну, ты же не знал.
– Но я ни разу и не удосужился спросить, разве нет?
– Полагаю, что нет.
Следующие слова, слетевшие с моих уст, повергли меня в шок.
– Прости меня за это.
– Уже.
Я перекатил
– Прости меня за все это, Кэтрин.
– Уже простила.
– Как? – прошептал я. – Как ты можешь быть такой всепрощающей? Как ты можешь вообще стоять рядом со мной?
– Потому что ты стараешься.
– Для тебя это так просто? Легкое усилие с моей стороны и ты прощаешь?
– Я должна была простить тебя, чтобы суметь провернуть это вместе с тобой.
– Для того чтобы обеспечить присмотр за Пенни.
Чуть поколебавшись, она подняла руку, накрыв ладонью мою щеку и поглаживая пальцами мою кожу.
– Это одна из причин.
– А какая другая?
– Я увидела кое-что – в тот день, когда ты рассказал мне о своей встрече с Грехамом. Я увидела другую сторону тебя. Подумала…
– Что подумала? – спросил я, когда ее голос осекся.
– Подумала, а если бы помогла тебе вырваться из отравляющей атмосферы «Андерсен Инк», то ты, возможно, нашел бы настоящего Ричарда.
– Настоящего Ричарда?
– Думаю… думаю, ты гораздо больше того, что позволяешь видеть людям. Больше, чем позволяешь видеть себе. Я все больше и больше вижу, как проявляешься ты настоящий.
Я прильнул к ее ладони, позволяя словам впитываться в сознание. Лениво покрутил пальцами прядь ее волос, ощущая на ощупь их шелковистость.
– Каков настоящий я? – спросил я тихим, почти умоляющим голосом. Мне хотелось знать о ее чувствах – что она думала обо мне.
– Сильный, заботливый. Знающий. Талантливый. – Она сделала паузу и вздохнула. – Добрый.
– Ты видишь вещи, которых нет.
– Нет, есть. Просто пока ты не готов их увидеть. Но увидишь, – заверила она.
Я уставился на нее в изумлении. Слово «нежная» не описывает ее душу. Даже близко. И сомневаюсь, что мне было ведомо подходящее слово. Может «ангельская»? Чем бы это ни было, кем бы она не была, я не заслуживал ее прощения и того высокого мнения, что она имела обо мне – и уж точно я не заслуживал ее.
От сильного порыва ветра задрожали стекла, а дождь яростно хлестал в окна. Кэтрин напряглась, ее взгляд метнулся на звук.
Я склонился и нежно поцеловал ее. Это было не более чем легкое соприкосновение губами; ее дрожащих и мягких с моими смиренными и недостойными. Я поцеловал ее с добротой, которой мне следовало всегда пользоваться при разговоре с ней.
Я подвинулся, прижимая ее обратно к своей груди.
– Спи, душенька. Ты в безопасности. Ничто не причинит тебе вреда, я обещаю.
– Я никогда ни с кем так не спала, Ричард.
Я коснулся ее шеи в очередном поцелуе, желая, чтобы она поняла, узнала обо мне что-то достойное ее веры.