Контролер
Шрифт:
— Все верно, говорил я такое.
— И тут возникает проблема, — заявил мне друг. — Ракеты-то на жидком топливе. Заранее их заправить можно, но установка-то должна ездить, в том числе по бездорожью. И как показали испытания, в этом случае часто происходят мелкие поломки двигателя. То шланг подачи топлива ослабнет и даст течь. А потом старт — и вся установка горит. Если же двигатель Глушко используется — вообще труба, отравится расчет. То при заправке меньше бензина зальют, и при тряске образуются пары, которые при старте ракеты взрываются, уничтожая установку. Короче, нам сказали повысить надежность. Но конструкционно
Я лишь озадаченно почесал макушку.
— Неужто они сами этого не понимают?
— Я не знаю, что они понимают или нет, — раздраженно сказал Боря, — но крови нам они попили немало.
— Поговорить могу, а с кем?
Борис назвал мне несколько имен, которые я тут же записал себе в блокнот. Даже не знаю, как это назвать. Тугоумие? Или скрытый саботаж? Не зря же англичане так нервно среагировали на то, что у нас начали над этой темой работать. Может, подкупили кого, чтобы сорвать работы в этом направлении.
Уже провожая Бориса, я вспомнил о твердотопливных ракетных двигателях. В космических программах их почти не использовали, а вот для военных целей это может быть выход. Сказал Боре подумать в этом направлении, вроде как они должны быть более надежными. Пришло время озадаченно чесать макушку уже другу. Он обещал подумать, и на этом мы и попрощались.
Сразу же после его ухода никому я звонить не стал. Раз уж меня «шифруют», то не стоит давать столь явный след ни для кого. А то сложить два плюс два: приход ко мне Бориса и тут же мой звонок, много ума не надо. Да и стоит ли звонить именно тем военным, кто недовольство высказывает? Если там реально саботаж, то это дело ОГПУ. Вот только обращаться к Берии мне не хочется. Ну, не напрямую уж точно. А вот передать письмо через того же Савинкова можно. Это я и сделал на следующий день к вечеру.
Время отдыха прошло, пора было садиться за отчет. Но сперва — я отправился в Кремль за материалами по батуту, которые мне передал Лев Михайлович. Очень уж мне хотелось посмотреть на фотографии и видеосъемку, что у него получилось из моей идеи. Последнее я от него и вовсе не ждал — ведь для того, чтобы снять даже короткий ролик, тут нужна не просто камера, а оператора найти сначала, который умеет с ней обращаться. Кинохронику уже снимают, военные вовсю используют кинооператоров для фиксации испытаний новой техники — самолетов, бронемашин и иных новинок.
Придя в свой кабинет, который никто в мое отсутствие не занимал, чего я втайне опасался, я нашел лежащий на столе пакет и большую бобину с пленкой рядом с ним. Подойдя ближе, я поднял бобину и взвесил в руке.
— Блин, — вырвалось у меня, — и куда мне с тобой идти, чтобы посмотреть?
Простое ознакомление с результатами испытаний батута грозило вылиться в целый квест.
Глава 25
Ноябрь — декабрь 1931 года
К счастью все оказалось не столь сложно, как я опасался. Все-таки подобные бобины с кинопленкой не впервые приносят в Кремль для отчетности. Не идти же видным членам партии, тому же товарищу Сталину, в кинотеатр или на киностудию для их просмотра?
Как только мне пришла
Батут получился небольшим — чуть выше плеча взрослого человека в высоту, и кроме самой горки ничего собой не представлял. Ну, еще для безопасности были сделаны небольшие бортики, примерно сантиметров сорок высотой. Самойлов даже детей для наглядности привлек и в отснятом материале можно было наблюдать, как двое ребятишек лет семи — восьми с удовольствием залезают на надувную горку и немного попрыгав скатываются вниз. Теперь увеличить эту горку раза в два, может добавить еще каких элементов, и можно пускать в производство, успех обеспечен. Но в этом я и не сомневался, зато благодаря кинопленке убедить в своей правоте окружающих будет гораздо проще.
Разобравшись с документами Самойлова, я перешел к составлению отчета по командировке.
Сам отчет я разделил на несколько разделов: статистический, где указывались общие данные — сколько у нас есть гостиниц, курортов, санаториев. Дальше шел раздел плановый — так я назвал сведенные в единое целое данные, сколько было построено инфраструктуры для отдыха и сколько запланировано на ближайшую пятилетку. Затем выделил раздел «инноваций», куда впихнул уже свои идеи по техническому улучшению и обеспечению отдыха трудящихся. После «инновационного» шел социальный раздел. Вот тут я уже описывал свои впечатления о работе сотрудников санаториев и гостиниц, а также указывал на необходимость повысить качество обслуживания, сделав упор на том, что отдых для наших граждан не должен быть ниже по качеству, чем для иностранцев. Вспомнил о беспризорнике Фимке и добавил в этот раздел пункт о создании отдельного подразделения милиции, отвечающего за курортные места. Еще и дополнительно обсудил этот пункт с Кондрашевым.
По нашей предварительной договоренности, законы о «туристическом отделе милиции», его взаимодействии с другими отделами, подчиненностью, правами и обязанностями пропишет Андрей в рамках своей дипломной работы. А то ведь ситуации разные могут на курорте случиться. Тут и конфликт приезжих с местными возможен, и кража или драка с иностранцами, и воровство, как у меня в Одессе было. Да просто человек может документы потерять, перебрав с алкоголем, и что ему делать? Электронного документооборота нет, как ему восстанавливать потерянный паспорт или доказывать, что он «не верблюд»?
Ну и отдельно шли общие выводы по всем разделам — для наглядности, чтобы сразу было видно общую картину. Я не поленился и оформил многие моменты в виде графиков.
На всю работу у нас с Кондрашевым ушло аж четыре дня. При составлении статистического и планового разделов очень выручил подарок Сталина. Без этого «калькулятора» на составление отчета ушло бы на пару дней больше.
Ну а как работа была завершена, я с чистой совестью отнес отчет Иосифу Виссарионовичу. Не знаю, когда он его посмотрит, а мне нужно браться за свой диплом. На это время тоже необходимо, а у меня там еще конь не валялся. Даже тему толком не выбрал.