Контрольная диверсия
Шрифт:
— Чего встал? — с укором спросил Пророк и приказал, поморщившись словно от зубной боли: — Лезь!
Под ногами звякнуло оружие. Однако главный сюрприз его ожидал в кабине: за рулём сидел «пропавший без вести» Андрей Сергеев из Песок.
— Рыжий! — воскликнул Цветаев и через переборку кабины полез обниматься.
— Всё! Всё! — брезгливо закричал Пророк. — У нас задание! Надевай! — и торопливо сунул Цветаеву «броник» и «разгрузку», чтобы только не видеть радости на их лицах. У самого-то кошки на душе скребут, неизвестно почему решил Цветаев и начат что-то припоминать в этом же духе.
— Старик! — закричал он. — Это же Андрюха! — и почувствовал, что глаза у него стали влажными.
— Ну и что?! — мрачно возразил Пророк. — Что с того? Задания-то никто не отменял!
— Не отменял, — Цветаеву пришлось остепениться, он только, улыбаясь до ушей, крепко пожал Рыжему руку, хотя и покривился при этом, у Андрюхи была альпинистская хватка, и принялся облачаться. — А-а-а? — спросил, взглянув на карманы, набитые короткими магазинами.
— Здесь, здесь твоя «Машка», никуда не делась, — ответил Пророк таким недовольным тоном, что Цветаев снова почувствовал бы себя виноватым, если бы не ночной разговор, который не складывался в ясную картину. Не из-за этого ли Пророк такой вредный? А разговор, между прочим, коснулся его жены, только Цветаев не мог вспомнить подробностей.
Они уже неслись по утреннему Киеву на бешенной скорости, презрев все правила, оставляя позади КПП с бандерлогами, чмошниками, «чвашниками» и их собаками в кольчугах, откуда им грозили кулаками, откуда свистели и орали вслед, однако стрелять не смели, потом что, как понял Цветаев, машина была обклеена спецпропуском и спереди, и сзади, и по бокам. Гектор Орлов глупо хихикал. Ром и Ромул дружески скалились. Только Антон выглядел надутым, словно перепил ночью.
— Куда? — спросил Цветаев, с удовольствием поглядывая на Рыжего, который, знай себе, невозмутимо крутил баранку и тоже радостно косился в его сторону.
Блин! Сколько они соли съели и сколько водки выпили! Но самое главное, что Рыжий жив! Убью Пророка, решил Цветаев, при первой возможности убью, и оглянулся за объяснением, но Пророк лишь хмуро усмехнулся и не счёт нужным что-либо сказать. Не пошла ему на пользу ночная пьянка, так же как и откровения, кажется, о жене, а хитрость удалась на славу. Мастер он этого дела — преподносить сюрпризы.
— Я его подальше от греха спрятал, — сказал Пророк доверительно, но так, чтобы Цветаев больше не задавал вопросов.
— Зачем? — всё же удивился Цветаев, хотя уже знал ответ, который прочитал в глазах друга.
Пророк воскликнул в сердцах:
— Проклятая у нас группа, что ни говори! Что не так?! — и подался вперёд, словно готовый броситься на Цветаева.
Казалось, он в очередной раз обвинил в чем-то именно его, единственного везунчика от природы, и готов был хоть голову расшибить, но проверить и этот факт. Прежде, чем перечислить всех погибших, он загнул большой палец: — Дима Краснов, Политыкин…
— Не надо! — остановил его Цветаев. — Я всё понял!
Ему не хотелось портить такой радостный момент, который бывает раз в жизни — Рыжий нашёлся!
— А если понял, то заткнись!
— И заткнусь! — не испугался Цветаев.
— И заткнись! — подтвердил Пророк, намекая, как показалось Цветаеву на то, о чём они не договорили ночью.
— Молчу! — покорно сказал Цветаев и тут же простил Тоше всё, чем был до этого недоволен; за одного Андрея простил, за рыжую бестию простил, за нечаянную радость простил, от чистого сердца простил и больше не держал зла. Не часто такие праздники удаются, подумал он с удовлетворение, и ещё раз оглянулся на Рыжего, проверяя, на месте ли он и не сон ли всё это, вообще говоря. Оказалось, не сон, потому что Рыжий подмигнул ему в зеркало заднего обзора, сам довольный не меньше, и сжал кулак в знак приветствия. Значит, будет дело, с удовлетворением подумал Цветаев, а то засиделись мы, как лягушки в болоте, занимаемся чёрти чем, ревнуем к прошлому, вместо того, чтобы глядеть вперёд и бить врага. Потом вспомнил, кто его ждёт и не дождётся, и даже, набрав воздух в лёгкие, загадочно посмотрел на Пророка, но вовремя прикусил язык. Самохвалова удавится, самодовольно решил он и спросил с надеждой на чудо:
— А ты больше никого не спрятал?
— Не-а… — удручённо показал головой Пророк.
— Я тоже, знаешь, как обрадовался, — поведал Гектор Орлов заплетающимся языком.
Но это ничего не значило, ибо надо знать Гектора Орлова, чтобы всецело доверять ему даже пьяному. В самый последний момент концентрировался он, делал всё, всё, что надо, и ни разу не залетал, ну, кроме, последнего раза, наверное, когда попал в плен, а «пшек» ему выбил последние зубы.
— А чего нам не сказал?
— Знаю я вас, олухов! — кисло отозвался Пророк и снова набычился. Грызли его сомнения и ревность.
Точно — ревность, вспомнил Цветаев. Это лишний раз подтверждает то, что он никому не верит, кроме себя любимого, подумал он умиротворенно. Ну и хорошо, лишь бы результат был положительным, как с Рыжим!
— Едем за Осипом Царенко, — счёл нужным объяснить Пророк. — Знаем, где он сегодня будет.
— Откуда? — спросил Цветаев, хотя спрашивать было бесполезно, чаще всего Пророк отвечал уклончиво, если вообще отвечал.
— У него сегодня день рождения. Сидит в ресторане «Три жирафа». Пьёт уже шесть часов кряду.
— Вот это по-нашему! — невпопад обрадовался Гектор Орлов.
Пророк посмотрел на него так, что будь на его месте любой другой, он бы провалился от стыда под землю, а с Гектора как с гуся вода.
— Ты зачем его взял? — спросил Цветаев, глядя на Гектора Орлова. — Он же пьяный.
— Ничего я не пьяный! — возразил заплетающимся языком Гектор Орлов и перестал на какое-то время глупо хихикать и покачиваться, как паяц.
— А ты попробуй его не возьми, — сварливо возразил Пророк. — Такой концерт закатил, — и осуждающе посмотрел на Гектора Орлова, будто мог его этим пронять.
За его спиной маячили, как привидения, братья Микулины. Они не смели участвовать в разговоре, но всеобщую радость поддерживали.
— Я дурака валяю, — признался Гектор Орлов, — мне весело, — и снова стал раскачиваться из стороны в сторону и глупо хихикать. Однако за станцией «Озёрная», стал громко икать.
Братья Микулины заволновались: