Конвейер смерти
Шрифт:
– Это я устал от маскарада. Лучше бы у дувала лежал и мух от себя отгонял, жуя виноград, чем терпеть подобное издевательство надо мной!
– А где виноград? – встрепенулся Балалаечник. – Привез?
– Нет. Я пешком до штаба добрался, через кишлаки. Машины застряли у поста.
– Ну ладно, будь другом, ящичек набери для меня. Я после рейда заскочу к вам в полк, тебе фото на память завезу! – пообещал капитан.
– А мне виноград будет за эксплуатацию кителя? – оживился медик.
– Тебе? – задумчиво произнес я. – Тебе
Откуда ни возьмись в аппаратную ворвался взмокший Артюхин.
– То-о-о-в-а-арищ капитан! Здравия желаю! Вы откуда? Наверное, в зеленку вместе поедем? – ухмыльнулся я.
– Иди к черту! – огрызнулся замполит батальона. – Я за тобой. Бегом к начальнику политотдела, скорее!
– Так к черту или к начальнику политотдела? – спросил я, рассмеявшись. – Или он и есть черт?
– Хватит юмор разводить и шуточки шутить! Дело серьезное! За мной! – Григорий сильно потянул меня за руку.
– Стой! Стой! – взмолился я. – Дай переодеться! Чего я буду туда-сюда пугалом по полку ходить? Китель не по росту, с длиннющими рукавами, вместо брюк – масксетка! Целый день сегодня бегом и бегом!
– Ладно, быстрее! Севастьянов больше часа нас ждет! Еле-еле тебя нашел! – пожаловался Артюхин.
– Повезло, что нашел. Через пять минут я бы взял ноги в руки и убежал отсюда к батальону. Интересно, зачем меня вызывает высокое руководство?
– Скоро все узнаешь! – загадочно произнес Григорий.
Я быстро переоделся, и мы поспешили в политотдел.
Начальник политотдела сидел за длинным столом, уставленным телефонами и сувенирами. На стенах кабинета висели графики, таблицы, лозунги и плакаты. Настоящий центр политграмотности и эпицентр перестройки.
– А-а-а! Ростовцев! Заходи, дорогой, заходи! – встретил меня полковник протяжным восклицанием.
Потом вскочил, поздоровался, пожав руку, и усадил нас с Артюхиным на стулья. Сам он начал энергично ходить по кабинету из угла в угол, быстро при этом разговаривая. Вскоре Аркадий Михайлович стал носиться по кабинету, словно сгусток энергии, только не понятно какой: отрицательной или положительной!
– Товарищ старший лейтенант! У командования о вас за год сложилось хорошее мнение, вы это, наверное, заметили.
– Так точно, товарищ полковник! – ответил я, смущаясь. (То, что они знают о моем существовании, я понял всего месяц назад.)
– У нас возникла сложная и неприятная ситуация. Сменщик капитана Артюхина куда-то пропал. Точнее, Артюхин полгода назад занимал должность секретаря комитета комсомола полка, а кадровая машина неповоротлива. Нам прислали молодого лейтенанта. Мы решили вас, Никифор Никифорович, выдвинуть на вышестоящую должность. Было три варианта с разными батальонами. Но возникла
– Ох! – охнул я. – Прямо огорошили меня этой новостью. Даже не знаю, что и сказать. Справлюсь ли… Вчера с лейтенантами-взводными из одного котелка ел, вместе с ними шутил, анекдоты травил, а завтра командовать… Как-то мне не по себе.
– Все будет хорошо. Вы, товарищ старший лейтенант, знаете батальон, его проблемы, быт. Досконально изучили людей. Батальон рейдовый, сложный, я бы даже сказал, тяжелый. Тут не только политические вопросы решать надо, но и постоянно участвовать в боевых действиях. Нужны молодость и здоровье, задор и удаль! Значит, так и порешим! Принимайте дела, и в процессе службы будем вас учить, поправлять. Так что перестраивайтесь! Вся страна перестраивается! – Начпо пожал нам обоим руки, похлопывая по спинам, довел до дверей кабинета и еще раз попрощался.
– Черт! Черт! Черт! – завопил я за порогом политотдела.
– Что ты так возмущаешься? – удивился Артюхин.
– Что-что… Как я буду с Подорожником каждый день общаться? Он меня на дух не переносит, целый год третировал, как последнего человека. Издевался каждый день. Я было обрадовался, что в новом батальоне начну службу с новыми подчиненными, с теми, кого не знаю, с кем не пил! Тяжело это: вчера – друзья, а сегодня – подчиненные.
– Учись. Хочешь дальше расти, нужно учиться быть жестким, даже жестоким, – вздохнул Гриша и, пожав мне руку, отправился восвояси.
Он ушел куда-то по своим делам, а я, захватив на КПП дремавших бойцов, поспешил к саперам за тягачом.
Саперы машину не дали. Вся исправная техника крушила развалины. Удалось достать артиллерийский тягач из батареи «Ураганов». Радость переполняла мое сердце, что не нужно будет вызывать помощь из зеленки, не придется падать в глазах комбата и ротного. Застрять на двух машинах! Увиденная на дороге картина озадачила. Сидевшие в песке БМП теперь стояли в твердой накатанной колее.
– Кречетов! Как вы выбрались? – изумился я.
– Сами откопались. Набежали дикари с лопатами, человек пятнадцать, притащили бревна, сучья, раз-два – и готово. Не захотели, чтоб мы им кузькину мать устроили. Побоялись, что на чей-нибудь случайный выстрел ответим шквалом огня. Пушки, направленные на кишлак, – самый лучший аргумент, – объяснил механик.
– Ребята, нам повезло, хорошая банда попалась, душевная, – рассмеялся я.
Пришлось извиняться перед капитаном-артиллеристом за доставленные хлопоты. Водитель тягача получил пачку «Охотничьих» и, удовлетворенный отсутствием работы, уехал в Баграм. В обратный путь тронулись и мы.