Конвейер смерти
Шрифт:
– Ты посмотри, какая дрянь! Ведь он продал брезент первой роты, а как Мандресову по имуществу отчитываться?
– Предлагаю поменять Грымова на лейтенанта Васькина. Тот все одно контуженый и в рейд ходить не сможет.
– Добро! Так и сделаем. А этого барыгу – сюда! Будем разбираться по полной программе.
Комбат был взбешен. Ему предстояло вскоре сдавать батальонное хозяйство, а тут такое ЧП. Василий Иванович пригласил особиста Растяжкина и нас, заместителей, к шестнадцати часам собраться в его кабинете. Грымов, узнав о моем визите, об отъезде Остапчука, почуял неладное. Он примчался в батальон с объяснительными от остальных солдат, что обиженный боец его оговорил.
Немного погодя, комбат собрал совещание офицеров и объявил о решении снять Грымова с должности.
– Вы, товарищ старший лейтенант, поедете в Союз взводным. Может быть, даже лейтенантом. Возможно, беспартийным. Это нож в спину нашему славному коллективу. Ладно бы сам воровал, так еще и солдат вовлек в аферу!
Грымов пытался что-то возразить о том, что и другие командиры продают и сдают, что могут.
– Молчать! Я могу сдать в дукан свои сигареты, обменять фотоаппарат на джинсовую куртку. Но я у своих товарищей вещи не ворую! – рявкнул комбат. – Мандресову как прикажешь по замене роту сдавать? А триплекс зачем духам понадобился? Из укрытий наблюдать? Даже неважно, зачем он им, важен сам факт разбазаривания имущества! Оптика в десятикратном размере идет. Мандресов, проверяй, пересчитывай и готовь две или три получки на возмещение ущерба! И хватит Грымову прохлаждаться в караулах и командировках. В рейд его!
Из партии его не исключили, но строгий выговор с занесением объявили, с должности сняли. Недостачу возместили, вычтя деньги из тех, что лежали на лицевом счете. Наградной я порвал…
От боевых Эдуард опять увильнул, скрывшись в санчасти: якобы последствия гепатита. Так до замены и слег.
Василия Ивановича все же заставили пойти в последний раз в горы. Район, куда забросили батальон на вертолетах, был нами давно не хожен. Прошла информация о прибытии каравана с переносными зенитными комплексами и реактивными снарядами. Поступил приказ – найти оружие противника, а боеприпасы уничтожить. За каждый «Стингер» – орден Красного Знамени, а годом раньше давали Героя. Но в последнее время слишком часто находили «Стингеры», ведь их количество резко увеличилось в Афгане. Ценность этого трофея упала.
Вторая рота и КП батальона заняли широкое высокогорное плато. Туда и сложили все, что нашли в ущелье. А разыскали за три дня немало! Около сотни «РСов» (реактивных снарядов), станковый пулемет, несколько ящиков с патронами, мины… Настроение было отличное: хорошие трофеи, потерь нет, задача нетяжелая – ходить вокруг площадки и собирать, что найдем. Духов не видно нигде. Одно плохо – паек закончился, но с этим обещали помочь.
Ошуев вышел на связь и сообщил:
– Скоро прилетит Берендей с сухпаем, а вы вертушку заполните трофеями. Борт не задерживать, быстро сгрузить и закинуть оружие. Вертолетчикам за день нужно десятки точек нашей дивизии облететь.
Комбат оглядел трофеи и велел сложить в штабель.
– Сейчас сделаем снимок на память. Как-никак два года войны позади. Отвоевался!
Шапкин намалевал зубной пастой на снарядах: «2 года! ДМБ 1987» – и поставил их вертикально в ряд. Сбоку взгромоздили на постамент из снарядных ящиков пулемет. Бойцы столпились, тесня друг друга и позируя.
– Ура!!! – заорали дружно дембеля, и комбат стал щелкать затвором фотоаппарата.
В небе тем временем кружила пара «крокодилов», сопровождавших и прикрывавших грузовую вертушку с пайками. Одновременно с нашим раскатистым «ура» за спиной раздался громкий
– Острогин! Бегом с людьми вниз, может, кого спасем! – приказал комбат и начал докладывать командиру полка о происшествии.
– Василий Иванович! Спускаюсь с взводом! – крикнул я и помчался следом.
Начальство по связи орало, что на борту было четверо: три пилота и наш новый начальник службы ГСМ. Этот худощавый очкарик в звании лейтенанта недавно прибыл вместо застрелившегося давеча капитана Буреева. Куда его понесло в вертолете?
Вниз к дымящимся обломкам отряд добрался за считаные минуты.
К этому ужасу не привыкнешь никогда, хотя я видел подобные катастрофы не один раз: два пилота лежали на камнях, на верхнем пятачке сопки. Они вылетели через разбитый вдребезги лобовой фонарь. Одежда была изодрана в клочья, шлемы треснули, лица залиты кровью. Оба не шевелились и не подавали признаков жизни. Сероиван разрезал летные костюмы на груди, послушал биение сердца, пощупал пульс.
– Мертвы. Мгновенно умерли от удара! – произнес он расстроенно.
– Вон еще один лежит возле горящего десантного отсека! – крикнул кто-то из солдат.
Прапорщик подскочил к третьему найденному телу, которое с трудом оттащили в сторону от пламени. Вид сильно обожженного бортмеханика был ужасен.
– Нашли все три тела! – доложил Острогин по радиостанции комбату.
– Нет, не все! – ответил тот. – Должен быть где-то еще Васильев, начальник ГСМ.
– Тут больше никого нет. Если только внутри поискать, но туда сейчас не добраться. Пламя сильное, близко не подойти к вертолету!
Исковерканный остов пылал. Не горели только хвост, валявшийся метрах в двадцати внизу, и винты, улетевшие немного дальше места падения. Вокруг нас, вспыхивая, трещала сухая трава и колючки, а также картонные коробки с пайками. Поиски затрудняли ежеминутные громкие хлопки в горящем чреве вертушки – взрывались от перегрева консервные банки. Осколки тонкого металла, словно бритва, разрезали руку одного из солдат и распороли хэбэ другому.
– Нет! Я туда не ходок! – отказался Острогин выполнять распоряжение комбата. – Пусть вертолет догорит, завтра поищем. Других трупов больше нет, но могут появиться среди нас, если сунемся поближе.
– Никуда не уходить! – приказал Василий Иванович. – Сейчас прилетит вертушка с комиссией. Найдите черные ящики, соберите оружие, тела перенесите в безопасное место. Займите оборону и ждите. Огонь по всему подозрительному.
К барражировавшим в небе Ми-24 присоединилась еще одна пара. Они по очереди сжигали ракетным огнем противоположный хребет, откуда был произведен выстрел. Поздно! Свое дело духи сделали, теперь их ищи-свищи.
К нам приблизился на большой скорости вертолет и, на мгновение зависнув, приземлился. Из него выпрыгнули полковник и подполковник в пятнистой форме. Следом в проем люка выпал капитан с висящим на шее фотоаппаратом. Некоторое время фотограф скреб по земле руками и ногами, но подняться так и не сумел.
– Вася! Ну, е… мать! Я же тебе говорил, на кой… было пить этот крайний стакан? Мало высосанного пол-литра водки? Нет, он еще хлопнул самогонки. Свинья! Кто будет фотографировать? Я? – громко возмущался подполковник.