Конвой
Шрифт:
— Положь на место! — рыкнул вдруг Жирмята. Наёмники разом повернулись на голос.
— Ты кто такой? — возмутился Сейтсман. — На припасы поставили, так теперь рычать на всех будешь аки пёс?
Жирмята сморщил лоб, додумывая какую-то мысль, поднял арбалет и навёл на Сейтсмана.
— Положь! — повторил он.
Тот отставил бутылку и потянулся к мечу.
— Ты чего? — удивился Волошек, готовый как двинуть товарищу под руку, так и прикрыть его от клинка. — Для того и пиво, чтобы пить.
— Нет, не для того, — не сдавался Жирмята.
— Ну-ка погоди, — остановил свару Дастин и, повернувшись к Жирмяте,
После упыриного угощения голова у Рыжего соображала туго. Но мало-помалу мысль пробилась через туман похмелья.
— Есть! — воскликнул победно он.
— Говори, — теряя терпение, приказал орк.
— В контракте что сказано? Мы берёмся доставить пиво в целости и сохранности. Там не оговаривается особо пиво из бочек. Там написано «всё наличное пиво». Значит, что? — Жирмята обвёл наёмников хитрым взглядом. — Значит, тронете хоть одну бутылку, и наш гонорар хлопнет дверью.
— А ведь есть такое дело, — хмыкнул Андал и ударил себя по ляжке. — Ну Тург, лысый бес, ну хитёр! Заостри ему уши — и вылитый эльфийский выродок. А ты, Рыжий, малый не промах, даром что из низовских. Раскусил мироеда.
Дастин потёр переносицу, размышляя, и махнул рукой:
— Пиво не трогать.
— Так мы теперь без выпивки остались? — сообразил Сейтсман.
— Вон в кабаке придорожном пей что хочешь, — буркнул Дастин.
— В кабаке! Это за свой счёт, что ли?
— Не за мой же? — орк начинал злиться. Он до сих пор сомневался в правоте Жирмяты, а следовательно, и в вероломстве хозяина, и потому готов был сорвать зло на любом, кто подвернётся под руку.
Сейтсман понял.
— Ну вы… — не договорив, он сплюнул и убрёл в сторону.
Остальные, потеряв интерес к разговору, улеглись кто где, но заснуть не смогли. Хмуро переглядывались и молчали.
Тяжёлые капли шлёпались вокруг, били по бочкам, лошадям и, сносимые ветром, изредка доставали людей под повозками. Холодный ветер пробивал плотную шерсть спальников. Выбор места привала воспринимался наёмниками как произвол командира.
Сам Дастин заметно волновался. Сторожевой амулет продолжал фонить, а это означало, что если он исправен, то конвой отнюдь не сбросил преследователей. Рискованный проход через чумные земли оказался не столь эффективен, как на то рассчитывал орк.
Он постучал пальцем по янтарному глазку, но слабое свечение не исчезло.
— Проклятье! — ругнулся Дастин и закутался в плед.
Общее настроение соперничало в мерзости с погодой.
Волошек украдкой наблюдал за Ксюшей. Невозмутимость девушки в самых серьёзных переделках его озадачивала. Но вместе с тем и привлекала. Ему нравились женщины самостоятельные и бойкие. Таких не встретишь среди прежнего его окружения. Там дамы всё больше слабость старались показать.
Сейчас, когда прочие ёжились от холода, она спала спокойно, не упуская ни минуты из отведённого на отдых времени. Ни отвратительная погода, ни ворчание товарищей не заставили её отказаться от сна.
Дастин, похоже, доверял девушке больше, чем остальным. Потеряв напарника, он позволял подменять себя только ей и Априкорну. С колдуном более или менее ясно — он дважды вытаскивал отряд из дерьма, но чем приглянулась орку девушка, Волошек понять не мог.
Спальник из шерсти безгорбого верблюда, ботинки из бизоньей кожи, иноземного покроя
Нет, не прав был Рыжий, когда заявил, будто Тург нанял сброд. Здесь кого ни возьми — та ещё штучка.
— Хоть бы лютню, что ли, достал, — обратился Андал к напарнику. — Тошно ветер слушать. Она, конечно, не многим веселее звучит, но всё же что-то не столь дикое.
— Я не играю на лютне, — буркнул в ответ Эмельт.
— Ерунда! — возразил Андал. — Все эльфы играют на лютне.
— Да? — усмехнулся эльф.
— Да. Каждому приличному эльфийскому мальчику обязательно приглашают учителя музыки. Это известно всем. Такова уж ваша натура.
Напарники вновь готовы были вцепиться друг другу в глотку, и только нежелание шевелиться удерживало их на месте.
Хельмут оторвался от слухача и бросил Жирмяте:
— Ваши москальские вести передают. Орк из кавказцев забрался в царские палаты и привёл в действие некое мощное заклинание. Беднягу разорвало в клочья. Вместе с ним погибли восемь воевод и думных бояр.
— Мы не москали, мы нижегородцы, — начал было спорить Рыжий, но, увидев полные ужаса глаза колдуна, осёкся.
— Что, Априкорн?
— Жуткое заклинание, — передёрнул колдун плечами.
— Ты его знаешь? Тот кивнул.
Вовсе не шутки ради Дастин остановил конвой на продуваемой ветрами равнине. Лес, который виднелся впереди, оказался непростым. На карте обширные заросли значились как Хмарная Сторона, а рядом стоял; пометка «Опасно!».
Дастин угрюмо молчал, отмахиваясь от вопросов, надолго ли встали, да когда выступать? Он явно чего-то выжидал, изредка поглядывая в сторону леса. Наёмники, и без того чувствовавшие себя неуютно, теперь и вовсе потеряли покой. Лучше бы им приказали готовиться к бою, всё же какая-никакая, но ясность, а так одни непонятки.
Ответ пришёл через несколько часов. Раздался свист поставленного в охранение Глеба, а его брат примчался с донесением:
— У нас гости.
— Это не гости, это хозяева, — проворчал Дастин, отбрасывая плед.
Ксюшу никто не будил, но она поднялась и, словно зная, что нужно делать, направилась к повозке с припасами. Бодро пошла, будто и не спала минуту назад.
Все остальные повысовывались из спальников и принялись разглядывать пришельцев. Их было трое. Все трое — мужчины. Выглядели они сущими дикарями. Вместо одежды — шкуры, кое-как скроенные и сшитые ремешками; на ногах — невысокая мохнатая обувь, похожая на домашние тапочки какого-нибудь ростовщика; головы неприкрыты, волосы и бороды спутаны, сбиты в войлок. Ростом дикари были чуть ниже любого из наёмников, но, в сущности, ничем не отличались от обычных людей.