Копье чужой судьбы
Шрифт:
– По счастью, мы живем на западной стороне столицы.
– Что не мешает нам второй час стоять в пробке, – заключил Сергей.
Полина опустила стекло и откинулась в кресле. Сначала ей захотелось вздремнуть, потом она поняла: вряд ли это получится.
– Тебе не звонил тот криминалист, что был у меня?
– Тимофеев? – Сергей остановился за какой-то машиной и вздохнул. – Ну, вот опять.
– Не звонил? – снова спросила Полина.
– Рано еще. Результаты будут не раньше среды.
– Я все время думаю про тот жемчуг.
– Есть бусины, но нет нити, чтобы их нанизать…
Поток машин опять тронулся. Сергей нажал на педаль газа. Проехали двадцать метров и снова встали.
– Нити нет. Это уж точно…
– В кабинете наверняка остались какие-то отпечатки… – снова заговорила Полина.
– Тимофеев дактилоскопировал всех сотрудников. Возможно, среди отпечатков есть зарегистрированные в базе. Тогда дело сдвинется с мертвой точки.
– Перспектива туманная, – сказала Полина.
Сергей посмотрел на нее долгим взглядом, потом положил на колени свою папку:
– Открой, там сверху на документах лежит листок. Почитай.
– Что это?
– Среди вещей старика нашли тетрадь. Не то дневник, не то мемуары времен Второй мировой.
– Его мемуары?
– Нет, он слишком молод для них.
– Может, отца или родственника?
– Может быть. Почитай.
Полина достала перевод и начала читать. Минут через пять заворочалась в кресле и закрыла окно.
– Странное ощущение. Как будто вижу все своими глазами…
– Из первых рук.
– Ты когда-нибудь слышал про эту Хиппиус? Судя по тому, что он пишет, она была знаменита.
– Я плохо знаю немецкое кино. Это скорей по твоей части.
– Я тоже не слышала. – Полина заглянула в папку Сергея. – А где остальное?
– Остального пока нет. Переводят.
– Интересно узнать, ответит она ему взаимностью?
– В смысле?
– Я об Анне Хиппиус. Ты только представь: летчик, измотанный войной офицер, накануне краха всего встречает женщину, богиню, в которую был заочно влюблен. Вокруг война, смерть, а она живая и рядом с ним.
Полина вытерла ладошкой глаза. Сергей удивленно посмотрел на нее.
– В чем дело?
– Я вдруг почувствовала, как это грустно…
Не оставляя руль, Сергей одной рукой обнял жену.
– Подъезжаем, какой там адрес?
– Первая Волоколамская улица, дом пять.
– Квартира?
– Частный дом.
Дом, который располагался по указанному адресу, выглядел неказисто. На калитке висела табличка: «Осторожно: злая собака».
Полина улыбнулась:
– С детства помню стихи:
Я с ними делила и радость и горе.Зачем же такое писать на заборе?А если для них я действительно злая,Я больше не буду. Пусть сами и лают.Сергей улыбнулся и стукнул в калитку. Во дворе тявкнула собачонка. Судя по лаю, она была маленькой и к своим обязанностям относилась формально. Послышались женский голос и медленные шаги.
Калитку открыла женщина лет шестидесяти.
– Вам кого?
Полина достала бумажку и прочитала:
– Михайлову Маргариту Владимировну.
– Это я.
– Здравствуйте. Можно с вами поговорить? – вступил в разговор Сергей.
Заметив, что женщина размышляет, пускать их в дом или нет, Полина сказала:
– Мы – работники галереи, хотели поговорить о рисунках из чемодана.
Аргумент был решающим, Маргарита Владимировна отступила:
– Пожалуйста, проходите.
По дороге к дому она подхватила на руки рыжего шпица, которому до них не было никакого дела.
Изнутри дом был еще меньше, чем казался снаружи. Он состоял из кухни и комнаты, выполнявшей функции гостиной и спальни.
Маргарита Владимировна была женщиной полной и постаревшей до срока. Отеки, следствие какой-то болезни, делали ее лицо похожим на подушку в несвежей наволочке. Толстые ноги при ходьбе мешали одна другой и двигались по сложной траектории, напоминавшей знак бесконечности. Она села в кресло, усадив на колени собаку.
Сергей и Полина расположились на диване.
– Маргарита Владимировна, расскажите, как вы нашли эти рисунки? – попросила Полина.
– Это не я их нашла, а внуки, когда играли на чердаке. Летом их привозят родители и они здесь живут. За ними и раньше не уследить было, а тут – подросли. Прошлым летом влезли на чердак и притащили чемодан. Древний, но очень добротный, из коричневой кожи, с защелками и ремнями. Я и подумать не могла, что эти рисунки кому-то нужны. Соседка подсказала отдать их в галерею.
– В чемодане было еще что-то?
– Какие-то безделушки: старая пудреница, носовые платки, пара шелковых чулок. Сейчас и не вспомню.
– Где это все? – поинтересовался Сергей.
– Дети растащили.
– Неужели ничего не осталось?
– Может, и осталось, да где ж я найду…
– Маргарита Владимировна, пожалуйста, поищите.
– Сейчас? Я же говорю: там была всякая ерунда.
– Да хоть бы и хлам. – Полина на ходу изобретала аргументацию. – Рисунки проходят экспертизу. С помощью найденных предметов мы сможем определить период времени, когда художник их написал.
Маргарита Владимировна согнала собаку с коленей и тяжело поднялась с кресла.
– Да где же мне их найти… Дети затаскали. – Она стала выдвигать ящики серванта. – Хлама всякого много, а чего ищешь, никогда не найти. – Она склонилась, заглядывая в глубину ящика. – Где-то я его видела. Ага, вот он.
Она достала предмет, похожий на черный футляр, и протянула Полине. Та спросила:
– Что это?
– Веер, он тоже был в чемодане.
Полина покрутила его в руках.
– Да вот так надо, – Маргарита Владимировна забрала веер и одним движением его раскрыла.