Копье Пустыни
Шрифт:
– Я пользуюсь случаем поговорить на языке северян, – пояснял Джардир вестникам, когда они сидели за его столом и ели из рук его жен. Подолгу беседуя с северянами, он действительно совершенствовался в их языке, но это было не единственной его целью.
После еды он задавал один и тот же вопрос:
– Ты носишь копье в ночи, как мужчина. Хочешь стать нам братом и сразиться сегодня в Лабиринте?
Вестники смотрели на него, и по их глазам было ясно, что они не понимают, какая великая честь им предложена.
Не согласился
Тем временем Пар’чин держал слово и приезжал не реже двух раз в год. Иногда он оставался всего на пару дней, иногда проводил в Копье Пустыни и окрестных деревушках несколько месяцев. Вновь и вновь он приходил на учебную площадку и просил дозволения сразиться на алагай’шарак.
«Неужели Пар’чин единственный настоящий мужчина на севере?» – задавался вопросом Джардир.
Окровавленный метчик рухнул, но не успел он коснуться земли, как Пар’чин подскочил к нему. Землепашец зацепил ногами лапы песчаного демона, упал и повернулся в безупречном движении шарусака. Колени демона подломились, и тварь полетела в яму.
Словно продолжая плавное движение, Пар’чин достал уголек, исправил поврежденную метку и запечатал круг, прежде успел выбраться новый демон. Он тут же бросился к метчику, срезал с него одежду и отшвырнул стальные плашки, зашитые в ткань для защиты от когтей алагай. Метчикам полагалась особая металлическая защита, и все же она плохо заменяла щит и копье. Им были нужны свободные руки.
Руки Пар’чина стали по локоть скользкими от крови, но он не обращал на это внимания, роясь в своем вещевом мешке в поисках трав и инструментов. Джардир изумленно покачал головой. Землепашец не впервые лечил раненого воина прямо на полу Лабиринта. Все ли северяне одновременно метчики и дама’тинг?
Метчик вяло сопротивлялся, но Пар’чин уселся сверху и прижал его к земле, упрямо обрабатывая рану.
– Помогите! – крикнул Пар’чин на красийском, но даль’шарумы лишь в смятении наблюдали за ним. Джардир испытывал те же чувства. Это не простые царапины. Неужели чужак не видит, что воин обречен стать калекой, если выживет?
Джардир подошел к ним. Пар’чин пытался продеть нить в кривую иглу, придерживая бинты локтем. Воин продолжал сопротивляться, мешая работать.
– Подержи его! – крикнул Пар’чин при виде Джардира.
Красиец не обратил на него внимания и заглянул в глаза воина. Даль’шарум едва заметно покачал головой.
Джардир вонзил копье в сердце метчика.
Пар’чин вскрикнул и уронил иглу. Он бросился на Джардира, схватил за грудки и с силой ударил о стену Лабиринта.
– Что ты натворил!
Воины в засаде вскинули копья и ринулись к ним. Никто не смеет поднимать руку на первого бойца!
Джардир остановил их жестом, не сводя глаз с землепашца, который понятия не имел, что был на волосок от гибели.
Заглянув в глаза Пар’чина, Джардир понял, что ошибался. Возможно, чужак знал, просто ему было все равно. Убийство метчика оскорбило землепашца до глубины души.
– Я позволил мужчине умереть с честью, сын Джефа, – ответил Джардир. – Он не просил тебя о помощи. Он не нуждался в ней. Он исполнил свой долг, и теперь он в раю.
– Рая нет, – прорычал Пар’чин. – Ты попросту убил человека.
Джардир изогнулся и без труда вырвался из хватки. За последние два года чужак узнал немало секретов шарусака, но все равно уступал большинству даль’шарумов – тем более выпускникам Шарик Хора. Джардир врезал Пар’чину в челюсть и легко уклонился от ответного удара. Он заломил ему руку за спину и швырнул его на землю.
– На этот раз, – прошептал он на ухо Пар’чину, – я притворюсь, будто не слышал. Посмеешь поносить Эверама в Красии – поплатишься жизнью, северянин.
«Держи его при себе», – наказала Инэвера, но он не удержал.
Джардир в одиночестве стоял на стене и смотрел, как алагай бегут от рассветного солнца. Гигантский скальный демон, которого его люди прозвали Алагай Ка, расхаживал перед восстановленными воротами, но метки были сильны. Скоро он тоже вернется в бездну Най до следующей ночи.
Джардир все время вспоминал отчаяние в глазах Пар’чина, его настойчивое желание спасти метчика. Джардир знал, что был прав, подарив воину славную смерть вместо жизни калеки, но понимал и то, что сознательно восстановил Пар’чина против себя.
Его люди привыкли к жестоким урокам, и никто не посмел бы напасть на командира ради жизни калеки. Но Джардир раз за разом убеждался, что землепашцы – совсем не то что его люди, даже Пар’чин. Они не считают смерть частью жизни. Они сражаются за жизнь так же отчаянно, как даль’шарумы бьются с алагай.
В этом есть своего рода честь. Дама напрасно зовут землепашцев дикарями. Вопреки приказу Инэверы, Джардир привязался к Пар’чину. Разлад терзал его, и он мечтал все исправить.
– Так и думал, что ты здесь, – послышалось за спиной.
Джардир хмыкнул. Землепашец имел обыкновение появляться, когда Джардир о нем думал.
Пар’чин стоял на стене, глядя вниз. Он смачно харкнул на голову скальному демону в двадцати футах ниже. Тот взревел, и воины дружно захохотали, глядя, как тварь погружается в барханы.
– Когда-нибудь ты победишь его, – заметил Джардир, – и свет Эверама сожжет его тушу дотла.
– Когда-нибудь, – согласился Пар’чин.
Мужчины помолчали, погруженные в свои мысли. По совету Джардира землепашец отрастил бороду, но с желтыми волосами на бледном лице выглядел еще большим чужаком, чем с гладкими щеками.
– Пришел извиниться, – наконец произнес Пар’чин. – Я не вправе осуждать ваши обычаи.
Джардир кивнул:
– А я – ваши. Тобой руководила преданность, и я напрасно ею пренебрег. Я знаю, что ты сблизился с метчиками, с тех пор как выучил наш язык. Они много от тебя узнали.