Копия
Шрифт:
– Эта твоя дурацкая привычка – искать хорошее даже там, где его нет – однажды, сыграет с тобой злую шутку, – заворчала в ответ подруга.
– Представляешь, он вчера меня не наказал, – вспомнила минувший вечер Энн и, ухватившись крепче за руку Хилдер, решила поделиться своими мыслями.– Хотя, знаешь, было за что. Я вчера полдня провела на утесе, наблюдая за китами, а потом еще и про вечернюю молитву забыла. Но отец такое ляпнул, что до сих пор бегает и утешает маму.
На
Однако, должного любопытства последняя фраза Энн у подруги не вызвала. Наоборот, она пролетела мимо ушей.
– Ты с ума сошла! – вспылила Хилдер. – Я когда-нибудь тебя сама поколочу! Зачем ты вечно сбегаешь на этот мыс? Жуткое место!
– Никакое оно не жуткое! Ты не понимаешь…
– Не понимаю?– перебила подруга.– Ну как же! Прекрасное место! Самое то, чтобы умереть там, как та сумасшедшая!
Мыс Скортирвона, или иначе "лишенный надежды", как прозвали его местные жители много лет назад, был еще одной причиной их разногласий. Хилдер отчаянно не понимала, как можно было любить то опасное, безлюдное и дикое место, и, что Энн находила в нем, раз за разом, несмотря на жестокие наказания Ларуса, сбегая туда.
– Она не была сумасшедшей, Хилдер! Отец всегда утверждал, что Джоанна была просто отчаявшейся.
– Когда человек бросается вниз, чтобы разбиться вдребезги из-за глупой любви, – безапелляционно заявила подруга,– он сумасшедший. О чем тут спорить? А Ларус защищает ее по одной простой причине, и ты, между прочим, прекрасно знаешь по какой!
В их небольшой деревушке об этом знал каждый. Джоанна была родной сестрой Ларуса и, конечно, тот никогда бы не признал в ней психически нездорового человека.
– Мама говорила, что там все сложно было и о любви речи не шло, – попыталась заступиться за родную тетку Энн.
– Всё, не начинай! Опять поругаемся, а мне не хочется портить такой день! – остановившись на мгновение, Хилдер заглянула в песочного цвета глаза подруги. Она волновалась за нее. Глупую и безрассудную. Боялась, что однажды Энн может сорваться и повторить судьбу той несчастной.– Но я все равно рада, что больше у тебя не получится туда сбегать.
Неумолимо приближалось время обеда, и девчонки, изрядно проголодавшись, заскочили в первое попавшееся кафе.
– Хил, я переживаю, что отец не даст ни кроны больше оговоренной суммы, – ожидая свой заказ, призналась Энн. – Тогда нам придется отказаться от квартиры, понимаешь?
– Мой тоже вряд ли обрадуется, – согласилась девчонка напротив, – но никто не мешает нам найти работу. Можем в кафе пойти или, например, в супермаркет продавцами.
– Ага, по ночам будем товары выкладывать, а по утрам, словно зомби, на учебу ходить,– выпучив глаза и высунув набок язык, рассмеялась Энн.
– Скоро же выставка, – опомнилась Хилдер. Ее отец, Кристоф Йоханссон, как раз занимался организацией данного события. – Я попрошу папу взять нас туда. Будем присматривать за лошадьми и сможем неплохо заработать. На первое время хватит, а там видно будет.
– Неплохая идея, Хил, – обрадовалась Энн, но тут же сникла. – Отец Странника хочет продать, знаешь?
– Слышала, – печально вздохнула Хилдер. И хотя она не разделяла любви Энн к этому строптивому и необузданному жеребцу, о привязанности подруги к нему знала не понаслышке, а потому грустила вместе с ней.
– Энни! – обратилась она к поникшей девчонке в надежде вернуть былой беззаботный настрой их беседе, – твоего монстра все равно никто не купит, поверь. И, кстати, у меня возникла идея!
Дождавшись, когда Энн поднимет на нее свои огромные светло-карие глаза, Хилдер продолжила:
– Все знают, что Странник не подпускает к себе чужих, да и из своих, пожалуй, только вас с Хинриком признает. Так что уговорить отца взять тебя на выставку проблем не составит. Будешь за ним смотреть, а потенциальным покупателям показывать его с наихудшей стороны. Поверь, бешеный и неуправляемый жеребец, да еще и за круглую сумму, точно никому не придется по душе!
– Хил, ты гений!– чуть не подпрыгнула от радости Энн и, соединив два кулачка возле тонких губ, добавила:
– Вот бы получилось! Убьем двух зайцев: и Странника сбережем, и на квартиру денег насобираем!
Обратно в деревню девчонки вернулись поздним вечером, правда, в июне солнце почти не уходило за горизонт и казалось, что еще самый разгар дня. Только опустевшие загоны для лошадей, да блеянье овечек, загнанных в хлев, лишали иллюзий – время перевалило за девять.
Окрыленная яркими впечатлениями и мечтами о столичной жизни, Энн не сразу заметила Хинрика, одиноко стоявшего возле конюшни. Парень казался задумчивым и опечаленным.