Коплан попадает в пекло
Шрифт:
Он помолчал, затем продолжал более агрессивным тоном:
— Я прекрасно понимаю вашу систему защиты. Чтобы выпутаться, у вас теперь ничего нет, кроме вашего красноречия и диалектической ловкости. На вашем месте и в вашем положении я делал бы то же самое. Но мы здесь все профессионалы и люди одной профессии, поэтому не растрачивайте наше время и собственную слюну. Вы попались, и ваше дело дрянь! Единственное, что вам остается, это попытаться сократить убытки... Другими словами, если вы продемонстрируете понимание и желание сотрудничать, это будет принято во внимание.
— Я всегда работал на
— Сейчас мы увидим, совпадает ли ваше понимание сотрудничества с нашим, — сказал человек с густыми бровями. — У меня к вам три вопроса... Во-первых, я хочу знать имя и географическое положение вашего прямого начальства. Во-вторых, место, где вы спрятали ваши рабочие материалы, то есть архивы, шифровки и прочее. В-третьих, имя человека, организовавшего здесь, в Бухаресте, ваши контакты с сомнительными элементами из администрации. Я слушаю вас, Людвиг Кельберг.
Несмотря на внешнее спокойствие, заключенному было не по себе. С момента ареста и заключения в тюрьму он думал, что будет иметь дело только с румынскими властями. Однако теперь он был убежден, что с ним разговаривает, по всей видимости, очень большая шишка контрразведки, контролирующая работу контршпионажа в Румынии.
Кельберг дерзко спросил глухим голосом:
— Я могу знать, кто вы и на каком основании вы меня допрашиваете?
— Это вас не касается! — ответил тот в ярости. — Отвечайте на мои вопросы.
— Мне нечего вам сказать, и я требую присутствия адвоката. У нас в Германии права заключенных безукоснительно соблюдаются.
— Рассказывайте мне сказки! — загремел русский. — Сборище военных преступников! Если вы отказываетесь отвечать, то я прибегну к более радикальным методам.
Кельберг имел наглость надменно заметить:
— Если вы не избавитесь от предвзятого мнения в отношении меня, это может привести к пагубным последствиям как для вас, так и для меня... Повторяю, я не шпион. У меня нет другого начальства, кроме директора германо-румынской комиссии, и вы знаете, где его искать. Что касается моих дружеских связей с Мареску, то они совершенно законные. Я познакомился с ним примерно год назад, в то время, когда только начинал исследования, касающиеся промышленной ситуации в Румынии. Мареску, постоянный секретарь офиса Национальной промышленности, сразу понял важность моей деятельности и, естественно, предложил мне свою помощь.
Мужчина с густыми бровями выслушал эту длинную тираду не моргнув глазом.
Когда Кельберг умолк, полковник Назести живо спросил:
— Разве вы не видите противоречий между вашим заявлением и реальностью? Вы ведь умный человек, Кельберг, зачем вы лжете? Мы протягиваем вам руку, а вы над нами смеетесь.
— Я ни над кем не смеюсь, я говорю правду.
— Правду? — язвительно бросил румынский офицер. — Как вы смеете утверждать, что документы, переданные вам Мареску, не носят стратегического характера? Программа производства вооружений — это документ, разглашение которого запрещено законом.
— Я не интересуюсь производством вооружений, меня интересуют проблемы сырья.
Русский с густыми бровями подошел к Кельбергу и пристально посмотрел ему в глаза. Одна щека его дергалась. Было очевидно,
— Кельберг, — заорал он, — не злоупотребляйте моим терпением. Вы — человек смелый и самоуверенный. Но я вас предостерегаю: вы слишком натянули веревку, и она скоро порвется... Посмотрите на свою одежду и вспомните, что вы теперь только номер, который я могу вычеркнуть простым карандашом когда захочу и как захочу. В интересах дела вы можете умереть без процесса, без адвоката, без могилы. Я защищаю здесь высшие интересы социалистического содружества, то есть высшие интересы многих миллионов людей, которым вы своей деятельностью наносите ущерб... Теперь вы не человек, а зловредный элемент, который должен быть устранен во имя общего блага. И тем не менее я даю вам возможность отчасти искупить свою вину. Скажите нам, кто ваш хозяин, где вы прячете архивы и кто организует ваши контакты в Румынии.
— Я подробно ответил на все ваши вопросы, — невозмутимо сказал немец.
— Вы — грязный лгун! — крикнул русский. — Нам известно, что Мареску возглавлял в Бухаресте подпольную организацию... У этих поганых псов только одно желание: вернуть власть капиталистам и их прислужникам. Они называют это социал-христианством! И вы посмеете утверждать, что вам ничего не известно об антидемократической деятельности Мареску?
— Я никогда не интересовался его частной жизнью. Для меня он — только чиновник румынской администрации.
Кельберг повернулся к полковнику Назести и спросил его с некоторой горячностью:
— Если вы знали, что Мареску руководит подпольной группой, почему вы не отстранили его от должности? Я работаю на Румынию, и в мои обязанности не входит выяснение политических убеждений ваших чиновников! По изъятым вами документам вы можете объективно судить о том, что эти сведения далеки от политических проблем вашей страны. Если вам этого недостаточно, устройте мне очную ставку с Мареску.
Человек с низким лбом с трудом сдерживал ярость и негодование. Он подошел вплотную к немцу, который ощутил на себе его едкое дыхание, и изрек:
— А для чего вам понадобилось прикрытие в виде двух вооруженных людей, открывших огонь по полиции? Людей, не имеющих удостоверений личности и хладнокровно стреляющих в представителей порядка?
Кельберг молчал. Допрашивающий со всего размаха ударил его по лицу.
Удар был очень сильный, и немец пошатнулся. Его мучитель продолжал орать:
— Жаба! Змея! Гадюка! Враг народа! Фашист!
Кельберг поднес ко рту правую руку. Его нижняя губа была разбита, и из нее сочилась кровь. Он вынул из кармана квадратный кусок из грубого полотна, выданный ему вместо носового платка, и осторожно приложил его ко рту, чтобы вытереть кровь.
Человек с густыми бровями продолжал кричать:
— Если вы не выдадите соучастников и архивы, вы не выйдете отсюда живым! Грязный шпион! Жаль, что мы не стерли Германию с лица земли!
Непонятно почему, но Кельбергу хотелось показать этому палачу, что он его не боится.
— Я не принимаю ни ваше обвинение, ни ваши оскорбления! — процедил он сквозь окровавленный платок. — Я требую у полковника Назести обеспечить присутствие румынского адвоката для моей защиты и защиты организации, в которой я работаю.